Не повышай на меня голос, птичка

Тело каменеет в ужасе. Наполняется жаром до предела, грозя выжечь все внутренности.

Его подавляющая близость лишает любой возможности движения.

Смотрю на свое отражение и еще хуже становится. А когда встречаюсь с глазами Айюба, задыхаюсь.

— Хватит ломаться, — рычит он, накрывая ладонью шейные позвонки. — Мы не одну шлюху делили с ним. Или твоя дырка золотая? М? Почему твой хозяин отказал мне? Хотя у меня есть одна догадка.

Одним движением подонок укладывает меня грудью на столешницу. Боль пронизывает каждый сантиметр моей плоти. Сжимаю руки в кулаки, так крепко, что ногти впиваются в ладони, а после остануться алые полукружья следов. Пытаюсь ударить его каблуком, но он ловко обездвиживает, еще сильнее вжав меня своими бедрами в острый край.

— Какие же вы все ублюдки! — крик отчаяния вырывается из меня вместе с первыми слезами, что обжигают щеки.

После моих слов Айюб все же отстраняется, но только для того, чтобы намотать мои волосы на кулак и потянуть на себя.

— Я знал, что ты не шлюха. Марат не таскает их с собой, — цедит сквозь зубы и выпускает из хватки, но я даже с места не двигаюсь. Просто не могу этого сделать. Дышу так часто, что голова идет кругом. — Расслабься. Я силой не беру, бабы сами на хер просятся. И ты попросишься.

Рывком разворачивает меня лицом к себе, фиксируя грубые пальцы на шее.

— Так кто же ты такая, Татьяна? — склоняется надо мной так, что его губы оказываются в нескольких сантиметрах от моих.

Господи, помоги мне выйти из этого ресторана живой.

На ощуп хватаю стеклянную мыльницу и что есть мочи бью ей прямо в висок громадины.

Мужчина скалится, явно не ожидая такого поворота, и мне достаточно секундной заминки, чтобы выскользнуть и пуститься в бегство. Но и оно длится не долго. Уже в коридоре я врезаюсь во что-то твердое.

Отшатываюсь, но грубая хватка возвращает обратно.

— Далеко собралась? — знакомый стальной голос разбивает слой паники и я поднимаю взгляд.

Проморгавшись, мне удается сфокусироваться.

— Марат… — сипло выдыхаю, все еще борясь с охватившей меня тревогой.

Грудь ходуном ходит, но почему-то в данный момент я испытываю то, чего не должна никогда испытывать рядом с этим человеком.

Облегчение и чувство защищенности.

Хаджиев щурится, сохраняя строгое выражение лица. И мне не понять, что он сейчас испытывает. Что творится у него в голове.

— Ты в порядке?

Открываю рот, чтобы ответить, вот только лишь беззвучно хлопаю дрожащими губами.

Что мне ему сказать?

— Язык проглотила? — грубо сцепляет свои пальцы на подбородке и вынуждает смотреть прямо ему в глаза.

— Да, — облизываю пересохшие от страха губы, — да все нормально. Просто…

Возможность говорить заканчивается, когда я прослеживаю куда направлен взгляд Марата.

Глава 9. Слабость

До аэропорта я еду в компании двух амбалов. Марат из ресторана так и не вышел. Только вручил меня как ненужный пакет своему охраннику и даже взглядом не проводил. Но судя по тому, как его челюсти были напряжены, а глаза заволокло тьмой, я даже рада, что сейчас нахожусь на безопасном расстоянии.

Хаджиев явно не был рад увидеть своего друга с окровавленным виском. А последнее, что мне удалось заметить, пока мое тело буквально волокли к выходу на дрожащих ногах, это как Марат скрылся в коридоре с Айюбом.

И я совершенно не хочу думать, чем закончится их разговор.

Но в моем случае было бы не плохо, если бы они поубивали друг друга.

“Финита ля комедия” — мысленно усмехаюсь я с кривой улыбкой на губах.

На секунду я замираю у трапа, хочу собраться с духом, прежде чем вступлю на борт очередной фобии.

Первая моя фобия — Хаджиев. И ее не затмит даже полет над землей.

С трудом переведя дыхание, я крепко обхватываю поручни вспотевшими от страха ладонями. В голове проскальзывает мысль сделать шаг назад, но отступить мне не позволяет дышащий в затылок амбал. И к моему удивлению он совсем не торопит меня.

Самолет, в который я поднимаюсь кажется не таким уж и большим. Однако зайдя внутрь, это чувство сразу испаряется. Как и притупляется моя паника.

Меня встречает просторная гостиная в оттенках слоновой кости. Комфорт и роскошь. Белые кожаные кресла и диван с меховыми накидками, рядом с которым стоит стол с лакированной столешницей, напротив настенная плазма и коридор, где я вижу еще две двери.

Посторонний звук отвлекает меня от любований и я оборачиваюсь, тут же вздрагивая, когда замечаю вошедшего в салон Марата. Мрачный как сама ночь. Плечи напряжены. Челюсти крепко сжаты. Смотрю на него, а меня словно ударяет призрачной волной его злости, что он так тщательно контролирует. Пока.

Появление Хаджиева буквально выкачивает из моих легких остатки кислорода и, чтобы не рухнуть к его ногам, я на ощупь нахожу кресло и сажусь в него.

Сердце громыхает с такой силой, что тело перестает слушаться и застывает камнем.

С тревогой в груди я наблюдаю, как он неспешно садится напротив меня. Вот это его спокойствие на грани срыва просто убивает.

— Зачем ты его ударила? — ледяной тон стегает как хлыст, вынуждая пальцами вонзится в кожаную обивку.