Не повышай на меня голос, птичка

Слегка отстраняюсь и внимательно смотрю в его глаза, которые сейчас не холодные, но они в любой момент могут такими стать; ищу в грубых чертах мужского лица хоть какую-то эмоцию, но, как обычно, оно остается непроницаемым. И этим Марат ясно дает мне понять, что не начнет первым. Он дарит мне возможность решить самой, нужно ли мне это. Позволяет самой выбрать. Только вот разум твердит что это плохая идея. А разве я когда-нибудь делала правильный выбор?

Я едва удерживаюсь от улыбки.

Но внезапно Марат протягивает руку, а я в недоумении слежу за тем, как он берет клубнику и приближает к моим губам.

Отчего мои брови удивленно ползут вверх и Хаджиев нарочно копирует выражение моего лица.

Значит, поиграем.

Я наклоняюсь, откусываю и медленно разжевываю сахарный кусочек, наслаждаясь ягодным вкусом. Вот только с каждой секундой столь невинный жест уже совершенно не кажется таким. Потому что его глаза заволакивает патокой желания, а мое дыхание сбивается.

Но Марат как ни в чем не бывало скармливает мне еще пару ягод, а после демонстративно облизывает указательный и большой пальцы от клубничного сока. И тогда моя выдержка дает первую значительную трещину, потому что я готова вырвать эти гребаные пальцы из его рта и обсосать лично. По очереди. Каждый из них.

Ощущение предательского покалывание волной проносится по всему телу. И его твердый член уже заметно упирается во внутреннюю сторону моего бедра, а в диких глазах мужчины горит вызов. В то время как у меня между ног разгорается самый настоящий пожар. Но я не могу ему в этом признаться.

— Держу пари это трудно для тебя, — протягиваю дразнящим тоном, нарочно поерзав на нем бедрами.

— Не труднее, чем тебе, — Марат издает тихий смешок. — Ты хочешь этого не меньше, Тата. Если не можешь проиграть себе, просто попроси меня.

Я сижу на твоих коленях, мерзавец, неужели этого недостаточно?!

Слишком быстро он снова принимает свою привычную маску самоуверенного подонка. Но сейчас это навряд ли меня разозлит. Моя киска слишком мокрая. А голова хмельная. И да, наверное… я соскучилась.

Приоткрываю рот, чтобы ответить, но ничего не выходит.

Проклятье!

Вот что получаешь, когда воздерживаешься долгое время.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍К черту! Я с нетерпением приникаю к его губам, правда, этого оказывается достаточно, чтобы активизировать зверя. Хаджиев в тот же миг с жадностью захватывает мой рот грубым поцелуем. Я практически задыхаюсь, ошеломленная дикостью этого мужчины, который несколько месяцев проявлял ко мне лишь холод.

— Скажи мне, что ты хочешь меня, — рычит прямо в рот, опаляя горячим дыханием так, что внизу все внутренности стягивает жгутом.

Мерзавец.

— Хочу, — вставляю между поцелуев и сильнее сжимаю в кулаках его рубашку, — хочу, черт тебя подери, Хаджиев…

Не теряя больше ни секунды, он сдавливает меня в своих сильных руках до сладкой боли, а потом одним рывком, с треском, высвобождает мою грудь от платья и тут же нападает на нее голодным ртом.

Я вскрикиваю, но Хаджиева это не останавливает, как и мою обнаженную плоть, которая отчаянно отзываются на болезненное прикосновение его зубов.

С причмокивание Марат выпускает сосок и переключается на другой, будь он проклят!

Выгибаюсь в ответ на его требовательные ласки, теряюсь в ощущениях дерзкого языка и алчных губ, которые мучают меня, поочередно перекатывая во рту мои набухшие соски.

И с каждой секундой мне становится катастрофически мало. Я хочу большего.

Не успеваю опомниться, как мужские пальцы уже проскальзывают под трусики. Этот дьявол точно видит меня насквозь…

— Моя девочка проголодалась, — мрачно усмехается он, собирая пальцем влагу между складок, а потом обводит им тугой комочек. Я едва могу дышать, но Марат это игнорирует, напротив, его движения становятся более остервенелыми. Дикими. Требующими мои стоны. — Я тоже голоден, — в этот момент он проталкивает в меня два пальца и я хватаюсь за его крепкие плечи, готовая бросится в омут экстаза. — Не сдерживай себя, — дразнящий тоном он шепчет у моего уха и прикусывает за мочку.

Слишком остро. Тело жаждет разрядки, оно буквально искрит в его руках. И если он сейчас же не насадит меня на свой член, я взорвусь от напряжения.

— Марат, — хныкаю, двигаясь навстречу его пальцам. Я горю своим же желанием, потребностью ощутить его, и даже мысль о том, что мы не совсем одни в этом ресторане не может задержаться надолго в моей голове. Хаджиев просто напросто не дает мне и секунды, чтобы отвлечься от его настойчивых губ и пальцев, которые заставляют меня задыхаться и дрожать от удовольствия.

— Я весь твой, детка, — хрипит он, ведя языком вверх по шее, оставляя легкий укус на подбородке. — Возьми то, что ты хочешь.

— Ты мерзавец, Хаджиев, — шепчу я дрожащими голосом, сильнее ерзая на его руке, но резким движением он вынимает из меня пальцы, а вместе с ними и громкий стон моего разочарования.

Верни их на место, деспот!