Не позднее полуночи

— Пожалуй, — согласился Вульф. — Но даже если все это произошло именно таким образом, я, во всяком случае, в это не посвящен. И это уже не мое соображение, а факт. Мне сказали, что никто из сотрудников Далманна вчера ночью у него на квартире не был, и у меня нет никаких оснований подозревать, что они водят меня за нос. Если бы они это сделали, они были бы просто скопищем идиотов.

— Значит, вы утверждаете это как факт.

— Да, утверждаю.

— Что ж, хотелось бы вам верить, — уступил Кремер. — В любом случае такое вранье не в вашем стиле. — Внезапно осознав, что это не слишком-то любезно по отношению к хозяину дома, он несколько заволновался и тут же прибавил: — Ну, вы ведь понимаете, что я имею в виду.

Он сунул сигару в рот и принялся её жевать. Раз уж было не по зубам сжевать Вульфа, то на худой конец сойдет и сигара. Во всяком случае, я никогда не видел, чтобы он её зажигал.

— Да ладно, — примирительно проворчал Вульф, — знаю я, что вы имеете в виду.

Кремер тут же вынул сигару изо рта.

— Вы вот еще в начале нашего разговора спросили меня, считаю ли я, что тот, кто убил Далманна, взял и его бумажник, и я вам ответил «да», но мне, пожалуй, следовало сказать «возможно». Ведь имеет смысл посмотреть на все это и под другим углом зрения. Если бы у меня были хоть какие-то основания думать, что кто-то один или несколько сотрудников Далманна ходили вчера вечером к нему на квартиру, это бы коренным образом изменило для меня всю ситуацию, ведь это объясняло бы исчезновение бумажника, и я бы тогда мог перестать заниматься конкурсантами. Но должен сказать вам откровенно, таких оснований у меня нет. Ни один из них — ни Бафф, ни О'Гарро, ни Асса, ни Хири, ни этот адвокат Хансен, — ни один из этой шайки не в состоянии доказать, что он в какой-то момент прошлой ночью не ходил на Перри-стрит, но, с другой стороны, у меня нет никаких оснований с уверенностью утверждать, что они там были. Надеюсь, вы понимаете, что я вовсе не собираюсь шить им дело об убийстве — как я уже говорил, они могли найти Далманна уже убитым и просто взять бумажник. В этом случае это как раз и будет тот человек, который интересует вас, а у меня будут развязаны руки, чтобы заняться поисками убийцы.

— При полном взаимном удовлетворении… — сухо заметил Вульф.

— Да, именно так. Вы вот сказали, что если кто-то из них и ходил туда вчера ночью, то вам об этом ничего не известно, и я вам верю, но что если они это от вас скрыли? Могли они так сделать? Почему бы и нет?

— Нет, если они хотят, чтобы я честно заработал свой гонорар, — Вульф поднял голову и посмотрел на часы. — Уже полночь, мистер Кремер. В заключение могу только повторить, что полностью отвергаю вашу версию. И не только по некоторым соображениям конфиденциального характера — вы ведь сами заметили, что я в данном случае нахожусь в их лагере, — но также и по другим причинам. Уж если один из них действительно ходил туда вчера ночью и обнаружил тело Далманна, то зачем ему понадобилось делать такую глупость и брать этот бумажник, ведь он не мог не понимать, что пропажа рано или поздно обнаружится и в результате под угрозой окажется конкурс? Разумеется, этот листок ему был нужен, ведь если бы он его оставил, его бы непременно обнаружили полицейские, а возможно, и репортеры тоже… Но почему бы ему не ограничиться только этим листком и не оставить на месте бумажник?

— Видит Бог, — проговорил Кремер, — вы все-таки лжете.

— Я? Почему вы так решили?

— Потому что такой вопрос может задать только идиот, а вы, как мне известно, этим не страдаете. Он вошел, обнаружил труп и, естественно, занервничал. Людям, знаете ли, свойственно немного нервничать, когда они находят трупы. Больше всего на свете ему хотелось повернуться и удрать ко всем чертям, именно так обычно и делают, особенно если у них есть хоть малейшие основания оказаться под подозрением, но он заставляет себя вытащить из кармана у мертвеца бумажник. Возможно, он даже сперва намеревался взять только листок, а бумажник положить обратно в карман, может, он даже начал уже искать этот листок, но тут ему в голову пришла мысль об отпечатках пальцев. Он мог бы, конечно, обтереть его, прежде чем положить в карман, но отпечатки все равно могли остаться. Даже при этом условии он все-таки мог бы попробовать, если бы спокойно взвесил все последствия исчезновения бумажника, но в том-то и дело, что он вовсе не был спокоен, у него не было времени и ему надо было как можно скорее смываться. Вот он и смылся — вместе с бумажником. Прошу извинить, что занял своими детскими рассуждениями ваше драгоценное время, но вы сами этого хотели.

Он встал, посмотрел на зажатую в пальцах сигару, выбросил её в мою мусорную корзину и проводил прощальным взглядом, скорбя об утраченных иллюзиях. Потом перевел взгляд на Вульфа.

— Если это все, чем вы можете мне помочь, то я, пожалуй, пойду, — произнес он и отвернулся.

— Как я понимаю, — бросил ему в спину Вульф, — вы отказываетесь верить утверждениям мистера Хансена и прочих, будто они сочли этот фокус Далманна с листком просто блефом?