Не поздно влюбиться

Он не мог смотреть на Алисию, стоящую у кровати. Гнев захлестнул его: она лишила его той связи, которую он заслуживал с момента рождения ребенка, а не сейчас, девять лет спустя.

— Привет!

Доктор подняла на них глаза и вернулась к своей работе, накладывая гипс.

— Похоже, у твоей руки был сегодня тяжелый день, — сказал он.

— Сломана в двух местах, — кивнула Энни.

Его сердце дрогнуло. Она была до боли ему знакома — как будто он нашел частичку самого себя.

— Я знаю, что это такое, — сказал он и указал на горбинку на своем носу. — У меня был сломан нос. И запястье.

Она скривила губы точно как Алисия.

— Вы родственники? — спросила его доктор, ее тон был, как ему показалось, безобидным для ушей ребенка, но Грасиано расслышал подтекст. Она изучала его.

— Он со мной, — сказала тихо Алисия, но этого было достаточно. Вместо того чтобы сдерживаться и молчать, она говорила сейчас. Но вряд ли это было явным подтверждением ее мужества: она говорила, чтобы скрыть правду от Энни. Это все.

— Это моя мама, — сказала Энни и улыбнулась, переведя взгляд на Алисию. — Не волнуйся, я в порядке.

Он чувствовал себя исключенным. Он чувствовал себя потерянным. Он был очарован своей дочерью, этой красивой девочкой, о которой он ничего не знал.

— О, дорогая! Что случилось?

Алисия быстро подошла к краю кровати и поцеловала Энни в лоб.

— Это было просто столкновение, мама.

Алисия нахмурилась, явно не убежденная в том, что все было так просто.

— Откуда вы знаете мою маму? — Энни снова обратила внимание на Грасиано, гораздо больше интересуясь им, чем разбором происшествия на футболе.

Алисия снова заговорила первой, отчаянно пытаясь скрыть правду. Это был правильный поступок, но в тот момент он мог видеть только ее трусость и стыд, ложь, которую она говорила десять лет и которая теперь непреднамеренно сорвалась с языка.

— Я делала проект для Грасиано, — сказала она.

— Хорошо. — Доктор сняла резиновые перчатки и встала. — Готово. Не возражаете, если я поговорю с вами в коридоре?

Он стиснул зубы. Неужели Алисия не оставит его наедине с дочерью хотя бы на несколько минут? Покорно, чтобы избежать той же самой сцены, которую не хотела допустить Алисия, он прошел через дверь раньше нее и остановился в коридоре.

Он наблюдал, как доктор говорила с Алисией. Он прекрасно понимал свое положение. Юридически он не был родителем Энни. У него не было никаких претензий, не было смысла вмешиваться в разговор или пытаться узнать, что происходит, но с моральной точки зрения он имел на это право. Это был его ребенок. Его семья. Всю свою жизнь он знал, что кровь гуще воды, но Алисия когда-то лишила его Энни.

— Мне кажется, она в порядке. Врач хочет оставить ее на ночь для наблюдения, — сообщила Алисия, когда доктор Уоллес ушла.

Лицо Грасиано было мрачнее грозовой тучи.

— Это моя дочь, — сказал он так тихо, что она едва расслышала. Но она поняла. Одно дело узнать, что у тебя есть ребенок, и совсем другое — увидеть его, особенно когда он выглядит так, как Энни. Она была точной копией его и членов его семьи.

— Да, — прошептала она. — Извини…

— Больше никаких извинений. — Его ноздри раздулись. — Они бесполезны. Я не заинтересован в том, чтобы ты извинялась.

Она вздрогнула.

— Тогда в чем ты заинтересован?

— В том, что прямо сейчас я хочу пойти и забрать моего ребенка из этой проклятой больницы, подальше от тебя, — он посмотрел на Алисию, которая не могла скрыть своего испуга от этого предложения, но он не мог остановиться. — Я хочу нанять лучших адвокатов в стране и подать в суд на полную опеку. Я хочу получить разрешение суда на ее переезд в Испанию. Я хочу, чтобы ты почувствовала то же, что и я сейчас.

— Это несправедливо, — прошептала она.

— Не говори мне о справедливости.

Она подняла дрожащую руку ко лбу и прижала ее, глядя на него снизу вверх. Час назад они занимались страстной любовью, а теперь было совершенно ясно, что он ненавидел ее.

— Напиши свой адрес и номер телефона. — Он протянул ей свой телефон, затем отвернулся, тяжело дыша.

Она сделала, как он просил, — теперь не было смысла скрывать от него ее подробности. Он знал об Энни.

— Не могу поверить, что ты скрывала это от меня, — пробормотал он, засовывая телефон в карман. Она была слишком потрясена, чтобы опровергнуть это, чтобы напомнить ему, что она пыталась сказать ему.

— Я позвоню тебе завтра, чтобы договориться о времени, чтобы обсудить это.

— Хорошо.

Она не могла ясно мыслить, но понимала, что его просьба вряд ли была необоснованной. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но он заговорил первым.

— Я никогда не прощу тебя за это.

Он ушел, и она почувствовала, что свет в ее жизни полностью погас.

Глава 11

Раздался звонок в дверь, и Алисия пошла открывать, зная, что ее будущее зависит от следующих тридцати минут ее жизни.

Она начала дрожать, когда, открыв дверь, увидела Грасиано. Он был мрачен, его тяжелый взгляд скользнул по ней.

— Привет, — пробормотала она себе под нос, затем откашлялась. — Входи. Я сварила кофе. Он, конечно, не такой изысканный, как твой эспрессо.

Алисия нервничала, отчего слишком много болтала.