Не позвать ли нам Дживса. Посоветуйтесь с Дживсом. Дживс и скользкий тип

Я едва успел набрать воды в клизму и положить бутоньерку рядом с прибором Биффи, как дверь отворилась, и вошел сэр Родерик. Я в этот миг, нагнувшись, поднимал опрокинутый столик, и он приветственно обратился ко мне со спины:

— Добрый день! Надеюсь, я не опо… Мистер Вустер! Должен признаться, что мне было немного не по себе.

Есть что-то в этом человеке, что повергает в трепет самые мужественные сердца. Услышишь слова: «Сэр Родерик Глоссоп», — и поджилки у тебя начинают с полным основанием дрожать, как осиновый лист. Здоровенная голова, эдакий голый шар, все волосы, которым положено на ней расти, переползли вниз и скучились в бровях, а глаза из-под бровей убивают наповал, точно «лучи Смерти».

— Как поживаете? — произнес я, поборов некоторое желание выпрыгнуть задом наперед из окна. — Давненько не виделись, а?

— Тем не менее я вас отчетливо помню, мистер Вустер.

— И чудесно, — говорю. — Старина Биффи вот пригласил меня принять тут участие в кое-какой кормежке…

Он угрожающе шевельнул бровями.

— Вы являетесь другом Чарлза Биффена?

— Да, знаете ли. Друзья с детских лет.

Он со свистом набрал в грудь воздуху, и видно было, что акции Биффи сразу заметно упали. Потом он посмотрел вниз, а на полу разбросаны разные предметы, которые были на столике.

— Здесь что-то произошло?

— Ничего серьезного, — отвечаю. — Просто со стариной Биффи случился небольшой припадок, или родимчик, вследствие которого опрокинулся стол.

— Припадок?!

— Или родимчик.

— Он что же, страдает припадками?

Я уже открыл было рот, чтобы ответить, но тут в комнату влетел Биффи. Он забыл пригладить щеткой волосы, из-за чего имел вполне безумный вид, и я приметил, с какой подозрительностью покосился на него сэр Родерик. Похоже было, что почва вполне взрыхлена и удобрена и клубень теперь гарантированно примется и даст росток.

Человек Биффи внес кушанья, и мы уселись за стол.

Поначалу можно было подумать, что обеду суждено пройти в самой ледяной обстановке, от какой только случалось коченеть и стыть бывалым завсегдатаям званых обедов. Биффи, вообще хозяин на троечку, не внес от себя в пир разума и излияния духа ни малейшего вклада, разве только слегка икал время от времени, а когда я делал попытку поддержать застольную беседу, сэр Родерик всякий раз оборачивался ко мне с таким убийственным выражением на физиономии, что любая счастливая находка немедленно гибла в зародыше. Но, к счастью, на второе было подано куриное фрикассе такого отменного качества, что старик, умяв свою порцию, протянул миску за добавкой и чуть ли не залучился добродушием.

— Я явился сюда, Чарлз, — объявил он почти что, можно сказать, приветливо, — с неким, если можно так выразиться, заданием. Да, с заданием. Превосходное фрикассе.

— Рад, что вам нравится, — промямлил Биффи.

— Исключительное. Тает во рту. — Он загреб себе еще полтарелки. — Да, так я говорю, я прибыл с заданием. Вы, нынешняя молодежь, я знаю, живете в нашей несравненной столице, не удосужившись осмотреть ни одной из ее многочисленных достопримечательностей. Будь я азартным человеком, каковым не являюсь, я бы заключил пари на изрядную сумму, что вы, Чарлз, ни разу в жизни не посетили даже такое историческое место, как Вестминстерское аббатство. Или я не прав?

Биффи нечленораздельно икнул, что, мол, давно собирался, но…

— И Тауэр?

— Да, и Тауэр тоже.

— А между тем не далее как в двадцати минутах езды на такси от Гайд-парка находится в настоящее время величайшая и назидательнейшая коллекция предметов, как одушевленных, так и неодушевленных, когда-либо за всю английскую историю выставлявшаяся на обозрение посетителей. Я имею в виду Британскую имперскую выставку в Уэмбли.

— Мне вчера один анекдот рассказали про Уэмбли, — ввернул я, чтобы немного взбодрить разговор. — Остановите меня, если уже слышали. Один тип подходит к глухому у ворот выставки и спрашивает: «Это Уэмбли?» Глухой говорит: «Чего?» Тип опять: «Это Уэмбли?» А глухой: «Чего?» А тип опять: «Это Уэмбли?» — «Да нет, — это глухой говорит, — не лямблии, а цирроз». Ха-ха-ха, правда?

Но бодрый смех замер у меня на губах. Сэр Родерик слегка повел в мою сторону бровью, и я сразу понял, что мое место — в мусорной корзинке и нечего мне было оттуда высовываться. Не знаю больше никого, кто умел бы так дать ближнему почувствовать себя отбросом человечества, как это получается у сэра Родерика Глоссопа.

— Значит, вы до сих пор не посетили Уэмбли, Чарлз? — вернулся он к прежней теме. — Нет? Я это подозревал. Так вот, задание, мною полученное, состоит в том, чтобы свозить вас на выставку. Так хочет Гонория. Она полагает, что таким образом можно будет расширить ваш кругозор, в чем я с нею вполне согласен. Мы отправимся сразу после обеда.

— Ты ведь тоже с нами поедешь, Берти? — умоляющим голосом спросил Биффи.

Во взгляде его была такая мука, что я колебался не долее одной минуты. Кореш есть кореш. К тому же, если моя задумка с клизмой оправдает ожидания, эта увеселительная поездка вообще, с Божьей помощью, не состоится.

— Что ж, пожалуй, — не стал упираться я.