Не позвать ли нам Дживса?

– Крупную дичь? А, ну да, понимаю. Этого букмекера. Вы – Белый Охотник и охотитесь на белых букмекеров, ха-ха! Неплохо сказано, а, Рори?

– Отлично сказано, старина. Я умираю от смеха. А теперь позвольте мне пойти вниз. Я хочу посмотреть по телевидению банкет по случаю Дерби.

– Прекрасная мысль, – обрадовался Билл. – Давайте все пойдем смотреть банкет по случаю Дерби. Идемте, капитан.

Но капитан Биггар не двинулся с места. Он остался сидеть, где сидел, только сделался еще краснее прежнего.

– Может быть, позже, – произнес он кратко. – А сейчас я хотел бы переговорить с вами, лорд Рочестер.

– Конечно, конечно, конечно, конечно, – отозвался Билл не слишком жизнерадостно. – Останьтесь, Дживс. Тут уйма всяких дел. Почистите вон пепельницу. Дайте сигару капитану Биггару.

– Джентльмен уже отказался от сигары, когда вы ему предлагали, милорд.

– Ах, да-да. Верно, верно, верно, – сказал Билл. И сам закурил сигару, держа огонек в руке, вибрирующей, как камертон. – Так расскажите нам еще про этого вашего жулика букмекера, капитан.

Капитан Биггар немного помолчал, нахмурившись. А потом вынырнул из пучины безмолвия со словами, что от всей души надеется когда-нибудь увидеть, какого цвета внутренности у этого негодяя.

– Если бы только я встретил подлеца в Куала-Лумпуре! – произнес он.

– В Куала-Лумпуре?

Дживс, как всегда, пришел Биллу на помощь.

– Город на побережье Малаккского пролива, милорд, в составе британской колонии Восточная Индия, куда входят Малакка, Пенанг и провинция Уэлсли, получившая статус отдельного владения в 1853 году и переданная под управление генерал-губернатора Индии. В 1887 году к этой колонии были присоединены Кокосовые, или Килинговы, острова, а в 1889-м – остров Рождества. Условия жизни в тех местах очень проницательно описал мистер Сомерсет Моэм.

– Ну конечно, я теперь припоминаю. Там, говорят, кого только не встретишь, всякой твари по паре.

В этом капитан Биггар оказался с ним согласен.

– Да, есть там всякая тварь, – подтвердил он. – Но мы умеем с нею обращаться. Знаете, лорд Рочестер, что бывает в Куала-Лумпуре с теми, кто проиграл, а не платит?

– Н-нет, мне кажется, я об этом ничего не слышал. Не уходите, Дживс. Вон еще одна пепельница, вы пропустили. Так что же бывает в Куала-Лумпуре с теми, кто проиграл, а не платит?

– Мы предоставляем несчастному три дня на то, чтобы вернуть долг. А потом приходим к нему и даем ему револьвер.

– Добрый поступок. Караете его щедростью… То есть, вы хотите сказать, заряженный револьвер?

– Заряженный всеми шестью патронами. Мы смотрим негодяю в глаза и уходим, оставив револьвер на столе. Ничего не говоря. Он без слов понимает.

Билл проглотил комок в горле. Разговор такого рода был выше его сил.

– И он, значит, должен… Вам не кажется, что это… немного слишком?

Глаза капитана Биггара были холодны и тверды, как крутое яйцо.

– Этого требует кодекс чести, сэр. Честь! Это великое слово для тех, кто живет на окраинах Империи. Там слишком легко потерять форму. Вино, женщины и неоплаченные игорные долги – вот ступени, которые ведут вниз, – провозгласил он. – Вино, женщины и неоплаченные долги, – повторил он, изображая ладонью ступень за ступенью.

– Долги – ниже всего, а? Вы слыхали, Дживс?

– Да, милорд.

– Довольно интересно.

– Да, милорд.

– Расширяет кругозор, я бы сказал.

– Да, милорд.

– Век живи, век учись.

– Совершенно верно, милорд.

Капитан Биггар взял с блюда большой бразильский орех и расколол его зубами.

– Мы, несущие бремя белых, обязаны показывать пример. Нельзя допускать, чтобы даяки переплюнули нас в соблюдении кодекса чести.

– А они что, пытаются?

– Даяку, не уплатившему долг, отрубают голову.

– Другие даяки?

– Да, сэр. Другие даяки.

– Ну и ну.

– И голову затем отдают первому кредитору.

Билл изумился. Возможно, что и Дживс тоже изумился, но лицо его не приспособлено было к выражению подобных эмоций. Те, кто знал его близко, якобы наблюдали своими глазами, как в минуту глубокого потрясения один уголок рта у него слегка вздрагивал; но в обычной жизни черты его лица сохраняют каменную невозмутимость, подобную невозмутимости деревянного индейца на вывеске табачной лавки.

– Господи Боже мой! – проговорил Билл. – У нас тут такие порядки неприменимы. Если бы стали считаться, кто первый кредитор, представляете, какая свара бы поднялась! Правда, Дживс?

– Несомненно, милорд. Как в детской считалке: мясник или булочник, кузнец или дворник…

– Да еще знакомые, у которых этот даяк гостил весь уик-энд, а утром в понедельник улизнул, совсем забыв про субботнюю партию в бридж.

– Даяк, если только он остался бы после этого жив, научился бы впредь соразмерять свои ставки со своими финансовыми возможностями, милорд.

– Верно, Дживс. Конечно, он научился бы не зарываться.

– Вот именно, милорд. Он бы трижды подумал, прежде чем оставить компаньона без законного выигрыша.

Капитан Биггар разгрыз еще один орех. В установившейся тишине это прозвучало как выстрел, одним махом убивающий шестерых.