Не позволяй смотреть в глаза

Эмма Роса Не позволяй смотреть в глаза

— Кто бы что ни говорил, а правильно сделали, что завернули губу трансгумманистам. Нет, их подход, конечно, разумный. Ещё бы! Вспомни Георга! — Степаныч поставил спортивную сумку на лавку и расстегнул молнию. — Две недели тогда без сна, в полной боевой готовности. И заметь, ИБЧ1 только-только появились, и резерв у них был курам на смех — энергетик да набор витаминов. Но самое страшное знаешь что? Неизвестность. Чего ждать от этого киборга? Нет, все, конечно, понимали, что он — ого-го! Но насколько… И хорошо, что обошлось без нас! Хорошо! Если бы ему башку тогда по-быстрому не свернули, не имели бы мы с тобой сейчас удовольствия от этой встречи!

Степаныч аккуратно сложил в металлическую кабинку спортивный костюм, тенниску, исподнее. Андрей раздевался молча. Как дошло до ичебика, взялся за мягкий ремешок и замер. Одно дело — остаться без ИБЧ дома, хотя и дома он снимал его в исключительных случаях, и совсем другое — здесь. Он так давно не парился в бане, что даже не помнил — каково это. А вдруг сердце прихватит или давление, успеет ли надеть? Впрочем, это уже паранойя, — он подавил подступившую панику.

— Ты чего? — увидел его сомнения отставной сержант — в одной руке веник, а на голове чёрт-те какая разушастая нахлобучка. — А-а! Да брось! Датчики тебя фиксируют так же, как дома, — он обвёл помещение бани веником, — объясняться не придётся.

Хорошо ему говорить — каждые выходные сюда ходит.

Степаныч бодро открыл низкую дверь парной и нырнул внутрь.

Андрей вздохнул, быстро снял браслет, закрыл кабинку и зашёл следом. Он с самого начала знал, что это рисковая затея, но как-то вдруг захотелось острых ощущений.

— Может, убавить? Хотя, и так немного зарядил, — озабоченно сказал Степаныч, глядя, как Андрей пучит глаза и разевает рот с непривычки.

— А сколько здесь?

— Да сотня всего лишь.

— Сто градусов?

— Ну.

— Цельсия?

— Хех! Хохмишь? Это хорошо. Так убавить?

Андрей помотал головой:

— Оставь.

— Несмотря на очевидные преимущества гибрида человека и машины, — Степаныч продолжил прерванную мысль, растирая широкие плечи и круглый упругий живот щёткой, — есть в этом такое, отчего душа не на месте. Нездоровое. Противоестественное. И главное не понятно — зачем? Какого чёрта умные головы ломают мозги и копья?

— Бессмертие, — вставил Андрей, тяжело дыша жаром.

Обильные капли пота противно ползли по бокам, сердце отчаянно билось, раскалённое тело зудело.

— Мы и так до него доберёмся, но только эволюционным путём, без риска быть порванными взбесившимся хомо-роботом.

— Это ты ИБЧ называешь эволюцией?

— Почему нет? Были времена, когда вопрос «Ты собираешься жить вечно?» задавался с иронией или сарказмом. Никто всерьёз такую возможность не воспринимал. А сейчас я планирую дожить до ста двадцати, а может, и дольше. Если, конечно, трансгумманисты не придут к власти. То есть, двадцать пять — тридцать лет здоровой и счастливой старости. Ещё полтора века назад в девяносто три я был бы уже глубоким стариком. А сейчас — тебе фору дам, хоть ты и моложе. А ичебик. Ну что ичебик? Это просто способ доставить молодость в организм. Не он, так что-то другое.

Степаныч кинул ему щётку. Андрей растёр руки и ноги, шумно выдохнул от удовольствия. В глазах поплыло.

— Тут дело в закалке. На первый раз тебе, пожалуй, хватит.

— И на последний тоже, — выдохнул Андрей, и, шатаясь, вышел в предбанник.

— Ичебик только не надевай! — крикнул вдогонку Степаныч, перехватив неосознанный порыв к браслету.

Андрей растянулся на кушетке и прислушался к ощущениям. Сердце замедляло бешеный ход, по телу разливалась истома. Подумал, что, может, зря исключил баню из распорядка? Медики-модификаторы, настраивая ичебик, не советовали, стращали высокой нагрузкой на сердце. Однако, Степаныч всю жизнь парится веником, и ничего — вон какой здоровый. Пожалуй, и ему стоит рискнуть.

— Наверняка ещё не всех нелегалов позакрывали. Затаились по подвалам, мастерят Георгов по-тихому, — Степаныч па́рил несильно, жалел. Но жарило так, что, казалось, раскалились кости.

— Да всех уже, — стиснув зубы, отвечал Андрей. — Последние лет семь-восемь ни одного серьёзного нарушения. После того случая — да, помотался с инспекциями по городам и весям. Нормативку каждый день новую принимали. В Самаре, помню, выписал штраф за применение израильского транквилизатора, которого нет в списке здравоохранения. До Казани доехал, а за это уже лишение лицензии. Сейчас — уже так, по мелочи.

— Всё равно где-то ныкаются. Научились прятаться. Хотя это и сложно.