Не предавай любовь. Книга 2 (СИ)

> да мы поняли уже, — у Оксаны стикер был со снисходительной миной. — ждали, когда ж вы, наконец, разберетесь. с медовым месяцем. предохраняйтесь, молодожены.

Глеб

Синяки прошли. Ушибы зажили. Человек может долго жить на одних эмоциях, но рано или поздно нужно включать разум. Что дальше?

Катю он теперь не отпустит, это факт. Люди годами ищут свою половинку, а ему повезло — он ее нашел. Может, его рассуждения и попахивают юношеским максимализмом, но даже дед Кузьмин его поддержал.

— Если ты знаешь, что это твоя женщина, хватай ее и никому не отдавай. И больше по сторонам не оглядывайся. Хватит, нагляделся уже.

Глеб ждал поездки к деду с тем же нетерпением, что и Катя. Почему-то казалось важным, чтобы самые близкие люди увидели их вдвоем. Наверное, ради этого раньше устраивались помолвки в узком кругу — получить одобрение и добрые пожелания.

Глеб ждал Катю, чтобы пойти с ней на занятия в литературный кружок. За окнами стемнело — дни стали короче, в свои права вступала осень. Такая же романтичная по ощущениям, как тогда, в одиннадцатом классе. В те дни все казалось праздничным: золотой свет от фонарей, витрины магазинов, принарядившихся в осенние цвета, даже лужи на тротуаре.

Он пытался делать несколько вещей одновременно: бриться, гуглить незнакомые слова из книги Майкла и перечитывать свой проект. Слепил он его корявенько, зато распечатал крупным шрифтом. Теперь можно было выделить маркером наиболее удачные абзацы. При прочтении будет коситься в текст. Стремно, конечно, но как вспомнить о дополнительных хвостах-проектах, когда в жизни наступил такой волнующий этап?

Катя запаздывала. Было слышно, как хлопает дверь в соседнем блоке, это собиралась группа Майкла. Глеб почему-то заволновался. Он ходил из угла в угол, прислушиваясь к звукам. Катя, конечно, затянула со сборами. Моет голову или что-то в этом роде. Но сердце почему-то сорвалось в неистовый пляс, Глебу даже стало жарко. И он почти пропустил тихий, какой-то… вкрадчивый стук.

— Ну вот, опаздываешь, — шутливо попенял он ей, принимая благоухающее легкими духами пальто и пряча волнение.

Катя была какой-то нереально, необыкновенно красивой. Глаза ее сияли, на щеках играл румянец. Нужно поскорее бежать из комнаты. А после занятий хорошенько нагуляться на холоде. Только так Глеб и спасался, надеясь на будущее: все будет, нужно только подождать.

— При этом я как всегда буду плохим мальчиком, а ты хорошей девочкой, — усмехнулся он. — Несправедливо, конечно, но я знаю — я нравлюсь тебе таким.

Катя чмокнула его в губы и прижалась, глядя в глаза.

— Мы сегодня поменяемся местами, — проворковала она. — Я тебя отмазывала, теперь сам придумывай, почему мы прогуляли, и заодно отмажь меня.

— А мы прогуляли? — заторможенно повторил за ней Глеб. — На каком основании?

— На основании того, что сегодня отличный вечер, — мягко проговорила Катя, сияя глазами. — И я здесь, с тобой. И мы никуда не пойдем. Будем только вдвоем.

— Никуда? — хрипло переспросил Глеб. — Вдвоем? Ты очень рискуешь, Катя Самарская, ты это знаешь? Это ведь… чревато. Глазом моргнуть не успеешь, как станешь моей девушкой по-настоящему

Катя хмыкнула:

— Знаю. Ты не угрожаешь, а действуй. Я давно совершеннолетняя. И я… тебя люблю. Но если ты против…

— Нет! Я не против!

— Тогда покажи, где у тебя душ.

Глава 12

Глеб встал раньше. Осторожно убрал с плеча Катину руку. Побродил по комнате, нетерпеливо посматривая на часы. На циферблате было начало восьмого. Катя еще спала. Глеба разрывало: он и хотел разбудить ее, и боялся потревожить. Даже шум кофеварки мог бы спугнуть сон, нарушить дивную картину.

Они не спали почти до утра. Каждая минута несла новый взрыв эмоций. Нежные ласки, откровенные признания, смех, поцелуи… просто молчание в объятьях друг друга. Когда Глеб вспоминал эту ночь, его захлестывало с головой. Он бы поделился своими чувствами и свежими эмоциями, которые принесло утро (светило солнце, а из редких облачков срывались снежинки — первый в этом году ранний снег), но как же жалко было будить Катю.

Глеб даже не заметил, как в его руках очутился альбом для скетчей. Мягкий карандаш ложился на рыхлую бумагу сначала грубыми, затем все более тонкими штрихами. Глеб рисовал разметавшиеся по подушке пряди, подсвеченные солнечными лучами до огненной бури, отблеск на плече. Чашу обнаженной груди — с замиранием сердца, с улыбкой и легкой дрожью в руках. Тонкую руку на подушке — тщательно, стараясь передать прозрачность кожи. Он вспомнил тот вечер, когда впервые увидел Катю — девушку с картины старых мастеров. Мог ли он знать, что все будет вот так? Что однажды они все же будут вместе?

Пришла очередь мягкой пастели. Глеб нетерпеливо накладывал ее кончиками пальцев. Пальцы стали столь чувствительными, что он ощущал ими плотность цвета и его структуру.

Волны золота на Катиных волосах. Их проработка доставила Глебу особое наслаждение. Как получилось, что он так давно не рисовал? Почему сам лишил себя удовольствия?