(не) преследуй меня (СИ)

Получив на руки рецепт с лекарствами и список анализов, Анастасия и Анатолий выходят на улицу из клиники с удовольствием, вдыхают теплый августовский воздух — наслаждаются последними неделями лета. Студентка улыбается солнцу, которое периодически выглядывает из-за облаков: сегодня обещали дождь, и первые его капли уже кое-где испачкали асфальт своими мокрыми кляксами.

— Я до последнего надеялся, что обойдется, если честно, — Переверзев расстроен слишком явно.

Девушка не может допустить подобных упаднических мыслей. Возмущается, вкладывая в свои слова все чувства:

— Мы будем стараться, пока не сделаем футбольную команду! Обещаю, и года не пройдет, как у нас родится малыш. Даже если мне придется на сотню, нет, тысячу операций лечь. Пусть хоть без кишок оставят и литры крови выпьют, у нас появится ребенок. Клянусь! — Настя так эмоционально толкает речь, что редкие прохожие на них начинают оглядываться. Она переходит на шепот. — Я не позволю су-ке мачехе достать меня с того света. Вот уж ни за что.

Сердце Анатолия вновь заходится от нежности к жене. То, как она самоотверженно говорит о своих мечтах и желаниях, не может не растрогать.

И ведь он не требовал, не просил, просто хотел. «А ведь Настенька еще ребенок по сути. Да, ей многое пришлось пережить, но от этого лет-то не прибавилось. Едва-едва исполнилось девятнадцать», — думает он, вспомнив о том, как тяжело было изначально его любимой. Она ведь и верить-то в хорошее не хотела, а слово «любовь» ненавидела, как самую опасную болезнь.

— Я знаю, милая. Я знаю, как сильно ты этого хочешь, — обнимает Настю крепко, заключая в тюрьму своих рук, — давай не будем волноваться раньше времени? Просто сделаем все, что от нас зависит.

— А если и после этого не получится?

Теперь откровенно расстроенной выглядит уже Порезова.

— Суррогатное материнство, усыновление. Вариантов много. Мы выберем тот, что подойдет нам. И я никогда не скажу, что ты в чем-то виновата. Поэтому успокойся, — мужчина говорит правду, отрывая ее от самого своего сердца. — У нас будут дети, не важно, каким способом.

И после этого начинаются бесконечные дни очередной боли для Анастасии. Вначале у нее пробирку за пробиркой берут кровь из вены, после искалывают пальцы. Мазки из всех возможных мест, на ковид — это выматывает само по себе, а уж когда Порезовой приходится пить таблетки и колоть себе уколы, ей кажется, что это вот-вот сломает. Очень уж они больнючие.

Когда Анатолий в очередной раз протирает ей з-ад ватным диском, смоченным водкой, она лишь ойкает от прохлады. А потом, чувствуя укол, зажмуривается, потому что к мимолетней боли так и не привыкла.

— Прости, — извиняется Переверзев.

Девушка зажмуривается.

— Это просто инъекция. Мелочь по сути.

Анастасия готова рассмеяться над таким явным чужим страхом. Для нее подобная процедура стала естественной. И боль даже не ощущается. Наверно, именно потому, что в эти секунды краткого укола девушка думает о возможном будущем: с мужем, детьми (или хотя бы одним ребенком), с собакой в домике где-нибудь на берегу озера. Тишина и умиротворение, которого ей хочется, не смотря на юный возраст.

— Сколько еще? — уточняет мужчина.

— Двадцать четыре, — Настя мысленно пересчитывает количество ампул, которые надо будет израсходовать. — У меня такими темпами скоро живого места на яго-дицах не останется.

Чтобы хоть как-то поддержать её, Анатолий склоняется над нежной кожей и целует, запечатлевая всю свою жалость. Девушка довольно хихикает, словно получила самый желанный подарок, а затем, положив ладонь на щетинистую щеку, припадает к мужским губам, втягивая в другую, более серьезную и страстную ласку.

— Что же ты творишь, малыш? Нам ведь нельзя! — Анатолий пытается оторваться от такой сладкой молодой жены, но сделать это не так просто, ведь из-за вынужденного воздержания у него у самого все горит внутри, чл-ен стоит при малейшем намеке на се-кс. — У тебя только чистка была, а на следующей неделе предстоит операция. Прошу те, нет, умоляю, не дразни!

Отчаяние в его голосе нравится Порезовой. «Не одной же мне мучиться», — рассуждает она, кладя руку на пах Анатолия. Он стонет.

— Ну хватит, Насть, хватит. Иначе я и правда не знаю, чем всё кончится. Будь благоразумна.

Она выдыхает недовольно, даже порыкивает от неудовлетворенности. Оказывается, очень тяжело себя сдерживать именно тогда, когда близости хочется больше всего. Будь у нее шанс, Анастасия все бы на этом свете променяла на пять минуточек быстренького се-кса. В любой позе и любого вида: хоть ан-ал, хоть о-рал, хоть старый-добрый ваг-инальный. Но и ребенка она хочет, а гинекологи (все, каких посетила пара) твердили одно и то же: «Дайте организму передохнуть, окрепнуть. Понимаю, вы молода, гормоны так и прут, но вы же хотите ребенка, так? Вот и потерпите пару месяцев. И никаких возражений!». Пришлось смириться.

Теперь даже спать Анатолий с Анастасией ложатся чинно в пижамах, словно пожилые супруги, прожившие вместе десятки лет.

— Я тебе еще припомню это, — шипит девушка каждый раз, заворачиваясь в одеяло, словно в кокон.