Не придумал (СИ)

Дойчлянду пока не хватало решимости последовать выбору сердца, поэтому приходилось заключать сделку с собственной совестью и продолжать ходить на работу.

22 июня

Лето, как и прежде, числилось только в календаре. Стылый ветер заставил трёх человек искать убежище в квартире Дойчлянда.

 

— Дойч, открой! Погреться надо, — колотил в дверь один из них.

 

Посмотрев в глазок, Дойчлянд увидел двух знакомых наркоманов, носивших в себе гепатит, и одного незнакомого парня, наличие гепатита в котором было под сомнением. Такая компания ему была совсем не нужна.

 

— Пацаны, вписок нет, уходите! — вяло отказал троице герой.

— Дойч, ты заебал! Ненадолго пусти, мы уйдём через полчаса, — настаивал молодой человек.

— Говорю же, нет, — отрезал Дойчлянд.

— У нас спиды есть, — достал козырь из рукава проситель убежища.

— Входите, — сразу же согласился герой, у которого спидов не было.

— Вот это разговор, — обрадовался переговорщик.

 

Нового парня звали Илья, и когда амфетамин пошёл в ход, о госте стало кое-что известно. Он оказался издающимся поэтом и музыкантом из Иркутска. Болезненная худоба и обветшалые вещи выдавали в нём бродягу, коим он и являлся.

Последние три месяца Илья прожил в православном монастыре и по приезде в Петербург, напившись, потерял все свои документы. Оставшиеся деньги он сразу же пустил в дело и купил себе гитару в комиссионном магазине. Илья действительно хорошо играл и завораживающе пел, в основном песни Высоцкого и Розенбаума. За Высоцкого на улице давали не меньше полтинника, поэтому деньги в его карманах стали появляться сразу же. Так он и жил какое-то время, пока не познакомился с наркоманами, которые привели его к Дойчлянду.

Илья оказался в доме к месту. Он был открытый и добродушный человек. Православными воззрениями Илья сразу же подкупил Капитолину, а десятилетним опытом инъекционной наркомании – всех остальных жителей притона.

 

Спустя пять часов, а не оговоренные тридцать минут, пришедшие погреться визитёры стали откланиваться. Илье же Дойч предложил остаться.

 

Так в притоне появился ещё один постоянный арендатор комнаты матери Дойчлянда.

Начало июля

Ветер дул, и своим порывом он заставлял тщедушные тела купчинских наркоманов активнее работать ногами. Ускорившись где-то на улице Ярослава Гашека, трое парней, презрев опасности ночи, покатились на своих лонгбордах в сторону «Елизаровской». Местом притяжения был притон Дойчлянда.