(Не)приемный папа (СИ)

— Думаю, не только в знакомствах дело. Я видела твои дома. У тебя талант.

— Спасибо, — хмыкаю, принимая очередной гриб от Вари. Девочке нравится новая забава. В итоге через полчаса у нас образуется полный пакет.

— Наверное, мне пора, — улыбается Ксюша, но улыбка выходит безрадостная.

— Мы тебя не отпустим, пока ты не попробуешь маминой жареной картошки с грибами, — подмигиваю ей. — А потом сам тебя домой отвезу. Тебе сейчас не нужно торопиться. Ведь так?

Ксения нерешительно кивает.

— Вот и хорошо.

Уже на подходе к дому у Ксюши звонит мобильник. Она отходит в сторону и тихо что-то говорит в трубку. Разговор скупой и короткий и от него лицо женщины снова становится безжизненным. Разговор-туча, которая стёрла все солнечные отблески.

— Всё в порядке?

Ксюша ссутуливает спину, будто хочет казаться ещё меньше, чем она есть, и коротко кивает. Понятно, это не моё дело. С чего я возомнил, что мы хотя бы на дружескую фазу успели перейти?

Оставляю дочку с матерью, а сам везу Ксюшу домой. Вижу, что не стоит настаивать на совместном ужине. Женщина вымотана и держится из последних сил.

— Ксюш, ты главное не замыкайся в себе. Если какие-то трудности или просто настроение паршивое — звони. Разберёмся. Договорились? — и почему мне хочется помогать этой забитой жизнью женщине? Своих проблем мало?

— Угу. Только, не думаю, что это правильно, — тихо говорит она, накидывая палантин. — Я и так сегодня глупость совершила, позвонив тебе.

— Почему? — останавливаю, хватая за руку, и не позволяю покинуть машину. Ксюша замирает и во все глаза смотрит на меня.

— Ни к чему чужому мужчине проблемы посторонней для него женщины.

— Ты не посторонняя, — говорю вполне искренне. — Ты любишь мою дочь. Защищала её, когда меня рядом не было. Ты ей почти матерью стала, поэтому я хочу, чтобы ты и дальше рядом была. Я очень благодарен тебе.

Ксения грустно кивает и деликатно вытаскивает свою руку из моего захвата. Отпускать её не хочется, но приходится.

— Просто не замыкайся в своих горестях, — говорю на прощание.

Ксюша опускает голову и бредёт к подъезду. Такая маленькая и несчастная, что в грудине что-то лопается. Зараза!

Выскакиваю из машины и бегу следом, нагоняя её уже в подъезде. Хватаю за руку, разворачиваю к себе и целую. Просто губами к губам прикасаюсь и замираю, ожидая, что сейчас мне прилетит по морде.

Но она закрывает глаза, судорожно втягивает воздух, дрожа всем телом, а потом сама разрешает поцеловать себя по-настоящему. Губы приоткрывает, позволяя углубить поцелуй, и обмякает в моих руках.

Впервые у меня так крышу сносит. От обычного, мать его, поцелуя. Но даже не в нём дело. Я чувствую себя нужным, особенным. Раньше мной пользовались, впрочем, как и я. Женщины искали выгоду, велись на деньги. Ещё раньше просто на смазливую морду и дерзость.

А теперь всё было иначе. Ксюша видела во мне мужчину — защитника. И, чёрт! Это подкупало, это заставляло идти за ней, как собачонке на привязи. Мужчина всегда хочет почувствовать себя рыцарем, несокрушимой скалой, способной на всё. И если женщина ему даёт это чувство, то всё — он пропал.

Я пропал! Я утонул в Ксении, как в бездонном океане, наполненном нежностью.

— Это неправильно, Дим, — шепчет она, отрываясь от моих губ. — Я беременна, я замужем. Отпусти.

— Ты сама-то хочешь уйти?

— А что значат сейчас мои желания? — горько усмехается она, поднимая на меня, наполненные душевной мукой, глаза.

— Только это и важно, Ксюш.

— Костя не отпустит. Я ношу его ребёнка, — Ксюша гладит меня по щеке. — Ещё вчера я бы отдала всё за такие слова от тебя. Даже признаваться стыдно, но я влюбилась в тебя почти с первого взгляда. И ведь решила уже, что уйду от мужа. Я больше не в состоянии терпеть его тиранию. Ещё вчера вечером пыталась найти выход из своего сложного финансового положения. Работа малооплачиваемая, идти по сути некуда. Но я была счастлива от своей смелости, от того, что приняла для себя переломное решение. И вдруг ты с таким заманчивым предложением, которое решает львиную долю моих проблем, но ещё сегодня мне сказали о малыше. Куда я теперь пойду, Дим? — по щекам Ксюши катятся крупные слёзы.

— Не усложняй. Я приму тебя с ребёнком. Всё будет хорошо.

— Это сейчас ты так говоришь, а потом? Что будет потом? Я насмотрелась на женщин, которые бросались в омут с головой, наплевав на всё. А после оставались у разбитого корыта. На них сыпались упрёки о том, что они содержанки, да ещё и чужой ребёнок на шее у мужчины. Я так не хочу. Я так не смогу!

— Ксюша, прекрати. Я никогда так не поступлю.

— Потому, что я нужна Варе?

— Потому, что ты нужна мне. Мне с тобой хорошо. Просто рядом находится, понимаешь? Я не могу объяснить лучше, уж прости. Просто обещай, что подумаешь, ладно?

— Хорошо, — шепчет она, а я не сдерживаюсь и ещё раз жадно её целую. На губах до сих пор привкус маминых булочек с корицей. Он кружит голову и наполняет теплом.

— Нас увидеть могут, — отстраняется Ксения, когда где-то в подъезде раздаётся хлопок двери. — Не хочу, чтобы соседи сплетничали. Уходи, Дим.

— Позвони мне. Обязательно. Слышишь?