(Не)приемный папа (СИ)

— Иди, Варенька, я сейчас, — подталкивает училка девочку к двери. Та бросает на меня ещё один печальный взгляд и убегает.

— Не надо обещать обездоленным детям того, что не сможете выполнить. Девочка теперь будет ждать вас как защитника, — с укором выдаёт воспитательница.

— Как вас зовут? — игнорирую грозную нотацию.

— Ксения, — сухо представляется девушка.

— Впредь буду знать, Ксения. А то у меня ноль опыта в общении с детьми. Особенно такими.

В машине осторожно кладу волоски в пенал из-под дизайнерской ручки. Я точно спятил, раз собрался делать тест ДНК.

Не давая себе шанса передумать, прямым ходом еду в клинику. Заранее уверен, что результат будет отрицательным. Списываю свой порыв на временное помутнение. Но через пятнадцать дней на руки получаю бумаги, где чёрным по белому значится, что Варя моя дочь. С вероятностью 99 целых 96 сотых.

Я держу в руках результаты и ощущаю, как земля уходит из-под ног. В груди творится нечто невообразимое. Странная химическая реакция, вызывающая ядерный взрыв с прямым попаданием в голову.

Катя клялась, что прервала беременность! Но по возрасту Вари всё совпадает. Только она может быть матерью этого ребёнка!

Срываюсь с места с характерным визгом резины по асфальту, и несусь к своей бывшей. Расстались мы тогда нехорошо. Я подозревал её в измене с моим близким другом. А когда Катя сказала, что беременна от меня, посоветовал предъявить всё Руслану. Она клялась, что ребёнок мой, но я не верил. Посоветовал избавиться от ребёнка, если не хочет обременять Русика. Даже денег грозился дать.

И сейчас я жму на кнопку звонка её квартиры, надеясь, что Катя не переехала.

— Ты? — глаза девушки округляются.

— Я. Что ты сделала с нашей дочерью? — я ещё надеюсь, что всё окажется каким-то бредом.

— Сдала в детский дом, — обрушивает мой мир Катя. Она произносит эти слова абсолютно ровным голосом, без намёка на эмоции.

— Как ты могла так поступить?! — я в бешенстве. Сейчас сам себя не контролирую — крайняя степень срыва башки. Эта кукушка бросила своего ребёнка! Нашего ребёнка! Моего…

— Не ори на меня! — вспыхивает девушка. — Тебе не нужен был этот ребёнок. Ты свалил в закат, решив, что я нагуляла его с Русланом. Ты не имеешь права читать мне нотации и кидать упрёки.

— Но это же твоя дочь… — не могу воспринять весь цинизм этой женщины. — Ты могла бы подать на экспертизу после её рождения.

— Не могла! Я была в крайне бедственном положении. Мама тогда умерла, а я брюхатая. На работу не берут, денег взять неоткуда. А врачи запретили делать аборт, сказав, что я могу умереть. У меня там какая-то патология. Ребёнок родился слабым. Мне сказали, что я намучаюсь с ней, бесконечно таскаясь по больницам.

— И ты просто её выкинула, как бездомного щенка? Это человек! Это твоя дочь! Что ты за женщина после этого?!

— Не тебе меня упрекать, — Катя сжимает губы и порывается закрыть дверь. — Вали отсюда и больше никогда не приходи.

Слышу, как в квартире раздаётся пьяный вопль, и только сейчас замечаю, что Катя выглядит потрёпано. Понимаю, что она пьёт и её действительно насрать на собственного ребёнка.

Какой выдержки мне стоит не приложить эту дрянь о дверной косяк, одному богу известно. Но я понимаю, что и сам хорош. Катя в чём-то права.

И только в машине позволяю себе выплеск эмоций.

— Чёрт, чёрт, чёрт! /Запрещено цензурой/! — бью руками по рулю, не заботясь о том, что может выстрелить подушка безопасности. Что за /запрещено цензурой/?

Успокоиться удаётся только спустя полчаса. Я принял решение. Кажется, ещё тогда, когда увидел печальные карие глаза и родинку над губой.

Несусь к детскому дому, вызываю Ксению, а когда вижу её строгий взгляд, сую под нос девушке бумаги с ДНК тестом. Она внимательно читает, хмурится, а потом ошарашенно смотрит на меня.

— Я забираю Варю, — выдаю безапелляционно. — Собирайте её вещи.

— Но это так не делается, — лопочет Ксения, возвращая мне листы.

— А как делается? — я сейчас готов на всё, но только чтобы дочь не оставалась больше здесь ни минуты. И не потому, что у меня резко проснулись отцовские чувства. Просто вся эта ситуация, трындец, какая дикая. Я даже не знал о Варе, не догадывался, что где-то есть частичка меня, которая отчаянно нуждается в папе, которую бросили, предали.

Или всё же проснулись отцовские чувства? В любом случае, об этом я буду думать позже.

Ксения заводит меня внутрь и начинает монотонно рассказывать о всех процедурах усыновления. Какие бумаги я должен предоставить и прочее.

— А ещё детей более охотно отдают в полные семьи, — подытоживает она. — У вас есть жена?

— Нет, — хмурюсь, вспоминая о Светике. Мы уже давно вместе, и она даже живёт в моём доме, но как свою жену я её никогда не рассматривал.

— А без женитьбы никак?

— Если служба опеки посчитает вас благонадёжным отцом для девочки, то…

— Благонадёжным? — я чуть не ржу от абсурда. — Да я её отец по крови!

— Можете предъявить права через суд. Сказать, что не знали о ребёнке. Но всё равно, это не происходит быстро.

— Ясно. Вы хотя бы можете пообещать, что не отдадите малышку в другую семью?