(Не)приемный папа (СИ)

Я всё же не выдерживаю. Начинаю реветь и выбегаю за дверь. И почему-то хочется, чтобы эти сильные руки вот так же обняли меня и прижали к груди, а бархатный чуть хриплый голос прошептал в макушку, что я нужна и пригласил пойти домой.

— Ксения Михайловна, возьмите себя в руки, — появляется заведующая. — Отдайте Дмитрию Николаевичу медицинскую карту Вари и верхнюю одежду.

Я молча киваю, лихорадочно пытаясь утереть слёзы.

— Пойдёмте, — хриплю, когда мужчина появляется на пороге, держа маленькую детскую ручку в своей крепкой большой ладони.

Мы молча идём в мой кабинет, где я дольше, чем нужно, роюсь в папках. Неосознанно тяну время.

— Вот, здесь всё. Прививки, анализы, диагнозы.

— Моя дочь серьёзно больна? — хмуро спрашивает мужчина.

— Да нет. Просто здоровье слабое.

Дмитрий сдержано кивает, а я вижу огромные испуганные глаза Вари.

— Эй, ты чего? — наклоняюсь к девочке, гладя по голове.

— Вдруг он передумает из-за моего здоровья? — шепчет ребёнок мне на ухо.

— Не передумаю, — смотрит на неё Дмитрий, рассеивая детские страхи.

— Можно я навещу Варю? — выдаю на эмоциях. Знаю, что мне, скорее всего, откажут, но я просто не в состоянии вот так её отпустить.

— Конечно, — неожиданно легко соглашается мужчина и пишет мне адрес и телефон на листке бумаги.

Я провожаю их до выхода, а потом долго ещё машу рукой, стоя у забора и наблюдая, как Варя устраивается в детском кресле на заднем сидении шикарной иномарки. На душе так тоскливо, что хоть волком вой, но я улыбаюсь маленькой девочке и от всей души желаю ей хорошего папу.

И одному богу известно, как тяжело мне даётся первая неделя. На следующий же день хочется бросить всё, сорваться и нестись в дом к Дмитрию. Но я уговариваю себя, что им нужно дать время. Сейчас для них и так всё сложно, происходит притирка, а тут ещё я буду лезть. Нет!

Но на восьмой день я всё же отваживаюсь позвонить.

— Здравствуйте, — прокашливаюсь, пытаясь придать голосу твёрдости. — Это Ксения Михайловна.

— А, училка, — раздаётся смешок. — А я думаю, что за незнакомый номер.

В первый момент совершенно теряюсь, мычу что-то нечленораздельное, пытаясь сообразить, как на эту наглость ответить.

— Что вы себе позволяете? — наконец, выдаю.

— А что такого? Я же вас не учителкой назвал, а всего лишь училкой.

— Это хамство. Вы не имеете права так со мной разговаривать. — Хочется обиженно крикнуть, что я не заслужила, мне до чёртиков обидно и отчего-то хочется, чтобы он назвал меня просто по имени. Неофициально. А потом пугаюсь, что мужчина сейчас пошлёт меня к чёрту со своими претензиями, бросит трубку, и я больше никогда не увижу Вареньку.

— Не обижайтесь, Ксения, — он будто слышит мои мысли. — Просто мы с Вареником играем, и я не успел переключиться на деловой лад. Не хотел вас задеть.

— Играете? — тут же прощаю все обиды. — А во что?

— В принцессу и рыцаря. Мне только что пришлось расправиться с самым настоящим драконом!

— Ого! А кто изображал дракона?

— Акбар. Это мой тибетский мастиф.

— Наверное, у вас весело. А я звоню как раз узнать, как дела у Вареньки. И почему Вареник?

— Приезжайте. Вы же, кажется, хотели. Мы вас накормим вкусно и заодно всё расскажем. Да, Вареник?

— Да! — звучит радостный визг на заднем плане, и я сама начинаю смеяться как дурочка.

— А это будет удобно? Правда?

— Более чем. Варя всё время о вас говорит. Она скучает. Думаю, и вы тоже, раз звоните.

— Очень, — тихо шепчу. — Тогда на выходных? Можно в субботу днём?

— Мы как раз собирались с Варей за продуктами. Можем вас забрать. А то вам тащиться к нам точно не с руки.

— Хорошо, — сквозь улыбку соглашаюсь, и мы назначаем место встречи.

Глава 3

Дмитрий

Всю дорогу до дома молчим. Я не знаю, о чём говорить с ребёнком. Совершенно. Но Варя, кажется, не замечает моего напряжения. Она с восторгом смотрит в окно, и у меня складывается впечатление, что девочка хочет обнять весь мир.

Дома нас ждёт моя мать. Да, Светусик устроила скандал и ушла с гордо поднятой головой, заявив, что ей только детдомовки не хватало. Перемалываю в голове наш разговор и недоумеваю, как я жил с этой капризной женщиной столько времени.

Хотя, чего лицемерить? Нам вместе было просто удобно. О любви речь не шла ни с одной из сторон. А как на голову Светика свалилась новость о настоящей родной дочери, которой теперь будет доставаться львиная доля моего внимания, она рассудила, что это не для неё. Светик всегда говорила, что рождена быть королевой. А, как известно, королевы не могут довольствоваться только частью. Им нужно всё без остатка, желательно, чтобы это всё было приправлено слепым обожанием.

— Почему ты не посоветовался со мной?! — негодует она, когда я ставлю её перед фактом. У меня есть дочь, и я намерен забрать её из детского дома.

— В смысле? Я должен был спросить разрешения удочерить собственного ребёнка?

— Естественно! Детдомовцы — это обуза, тяжкое бремя. Я не готова его нести!