Не прикасайся ко мне

Столы богачей роскошно сервированы. В центре стоит отлично сделанный искусственный ананас, весь утыканный зубочистками, которые вырезают на досуге заключенные в тюрьмах. На одних зубочистках изображен веер, на других — букетик цветов, птица, роза, пальмовый лист или цепи — все из цельного куска дерева; мастером был каторжник, инструментом служил тупой нож, а вдохновение рождал окрик тюремщика. Вокруг такого ананаса, который называют «зубочистилище», высятся хрустальные вазы с фруктами; на них сложены в пирамиды апельсины, лансоны, атес, чикос и даже манго, несмотря на то что уже ноябрь. На больших блюдах, устланных цветной узорчатой бумагой, разложены окорока, доставленные из Европы и Китая, фаршированные индейки и большой пирог в форме «Agnus Dei»[105] или голубя, то бишь святого духа. Среди всего этого расставлены аппетитные фляжки с ачара, затейливо украшенные цветами, различными фруктами и овощами, искусно нарезанными и приклеенными сиропом к стенкам графинов.

Стеклянные шарообразные люстры, переходящие по наследству от отца к сыну, тщательно вымыты; медные украшения начищены до блеска; керосиновые лампы вынуты из красных чехлов, которые защищают их от мух и комаров в течение всего года и не позволяют ими пользоваться. Граненые стеклянные подвески раскачиваются и, ударяясь друг о друга, мелодично позвякивают; они тоже словно участвуют в празднике, резвясь и преломляя свет, который отражается на тонких гранях всеми цветами радуги. Дети играют, шалят, ловят цветных зайчиков, спотыкаются, разбивают лампы, но это не нарушает общего веселья, хотя в другое время из их круглых глазенок пролилось бы немало слез.

Вместе с этими почтенными лампами извлекаются на свет божий также и работы девушек: вязаные накидки, коврики, искусственные цветы. Появляются старинные стеклянные подносы, на которых изображены миниатюрные озера с рыбками, кайманами, моллюсками, кораллами, водорослями и сверкающими стеклянными рифами. На подносах навалены груды сигар, сигарет и маленьких буйо, сделанных тонкими пальцами девушек. Полы блестят, как зеркало, на дверях занавеси из пиньи и хуси, на окнах раскачиваются фонари из стекла или бумаги — розовой, синей, зеленой и красной. Дом заставлен цветами и цветочными горшками на подставках из китайского фаянса. Даже святые принарядились ради праздника: с образов и реликвий стерта пыль, стекло вымыто, а к рамам прикреплены букетики.

На улицах воздвигнуты затейливые бамбуковые арки различных форм, разукрашенные калускусами, один вид которых наполняет радостью детские сердца. Внутри церковного дворика, там, где должна пройти процессия, сделан круглый навес на бамбуковых подпорках. Под ним бегают и играют дети, карабкаются на подпорки и, спрыгивая на землю, рвут новые рубашки, которые им сшили к празднику.

На площади построены подмостки из бамбука, дерева и нипы. Здесь комедианты из Тондо будут показывать удивительные вещи и соперничать с богами по части маловероятных чудес; здесь будут петь и плясать Марианито, Чананай, Бальбино, Ратия, Карвахаль, Еенг, Лусерия и другие. Филиппинец любит театр и с жадностью следит за драматическим представлением; затаив дыхание, он слушает песню, с восхищением смотрит танец и пантомиму, но никогда не свистит и не аплодирует. Если спектакль ему не нравится, он спокойно жует свой буйо или уходит, не мешая остальным наслаждаться зрелищем. Лишь временами, когда актеры по ходу действия обнимают или целуют актрис, простой люд начинает вопить, но большего себе не позволяет. Прежде разыгрывались только драмы; местный поэт сочинял пьесу, в которой каждые две минуты непременно затевалась драка, или же выскакивал клоун и показывал удивительные фокусы. Но с тех пор как актеры из Тондо стали лупить друг друга каждые пятнадцать секунд, выпускать двух клоунов сразу и представлять еще менее правдоподобные вещи, они совершенно затмили своих провинциальных коллег. Префект был любителем подобных зрелищ и с одобрения священника выбрал комедию с чудесами и фейерверком под названием «Принц Вильярдо, или Пленники, спасенные из ужасной пещеры»[106].

Время от времени весело звонят колокола, те самые, что так мрачно гудели всего десять дней тому назад. Шипят огненные колеса и плошки: филиппинские пиротехники, неизвестно у кого научившиеся этому ремеслу, щеголяют своим искусством, зажигая в небе огненных быков, феерические каскады бенгальских свечей, бумажные шары, наполненные горячим воздухом, искрометные колеса, бомбы и ракеты.