Не прикасайся ко мне, Поттер (СИ)

— Что хочешь позаботиться о правах кентавров? Или что ты против войны в Ираке? Или что геям должны наконец разрешить жениться? — предположил Драко, очень надеясь, что хоть одна из трех тем подойдет.

Гарри довольно покачал головой.

— Вообще-то я говорил, что мне очень нравится гулять с тобой.

Драко вытаращил глаза. А потом у него неожиданно закружилась голова, и на губы запросилась ухмылка, и вдруг оказалось, что это и не ухмылка вовсе, а улыбка, и он с трудом заставил себя снова казаться серьезным.

Он даже сбился с ритма, в котором дотрагивался до руки Гарри, чтобы хоть ненадолго почувствовать тепло его кожи. Драко откашлялся и все же схватился за его ладонь. Их пальцы неловко столкнулись и наконец переплелись. Гарри улыбнулся.

— Я этого так ждал, — признался он, — но думал, что тебе нужно немного времени. Я не знаю, как вести себя с тобой.

Драко стало по-настоящему жарко.

— Ты все делаешь совершенно правильно, — тихо сказал он. Сердце дико колотилось у него в груди.

Они шли и шли. Рука об руку. И Драко внезапно понял, почему люди держатся за руки. Это не для демонстрации привязанности. И не из опасения, что кто-нибудь ненароком искупается. И даже не для того, чтобы согреться во время холодной осенней прогулки. Хотя и этих побочных эффектов отрицать нельзя.

Нет, на самом деле это просто очень приятно. Только-то и всего.

Гарри выводил пальцем маленькие круги на его запястье, и Драко чувствовал себя из-за этого так, словно его с ног до головы завернули в пушистое шерстяное одеяло и уложили у камина. Тепло и уютно.

— А для чего вообще в мире существуют геи? — неожиданно спросил Драко. Он уже давно задавался этим вопросом, с тех пор как оказался в больнице, но ответа так и не нашел. — Ты-то уж точно должен это знать.

Гарри пожал плечами.

— С чего вдруг я должен это знать? — Он все еще улыбался.

— Ну ты же гей, — удивился Драко.

— Ну, я еще и мужчина, но как-то и не задумывался о смысле бытия мужчин, — возразил Гарри и поправил очки. Все те же отвратительные круглые очки, которые теперь казались Драко очень даже симпатичными.

— Ну, это-то как раз просто, — не согласился Драко, — мужчины делают детей. Без мужчин не было бы жизни.

Гарри забурчал:

— Ты слишком много думаешь, Драко. Ты прямо какую-то науку хочешь вывести из своей гомосексуальности. Ты довольно-таки занудный гей, это утомляет, знаешь ли.

— Нормальным я тебе нравился больше? — ухмыльнулся Драко и сжал его руку. Гарри сжал его ладонь в ответ.

— Нет, — сказал он, — нормальным ты утомлял еще больше.

Драко вздохнул.

— Ну, такой вот я.

— Ага. Ты такой. Знаешь, один умный человек сказал: “Будь тем, кто ты есть, все остальное — фигня”.

Драко поморщился.

— Какой-то странный умный человек. Это не ты, часом? Очень уж на тебя похоже.

— Нет, — покачал головой Гарри, — это Рон, он тогда был пьян. Но кроме шуток — высказывание очень правильное, возьми его себе на заметку.

Драко кивнул.

— Или он как-то по-другому сказал? — вдруг засомневался Гарри.

— Да неважно, — поспешил заверить его Драко.

— Ну что, еще один круг? — предложил Гарри. — Или у тебя ножки слишком сильно болят?

— Поттер! — предупреждающе воскликнул Драко. Тот засмеялся, и его смех был для Драко дороже всего золота мира.

Он бы добрался до края света, только бы Гарри держал его за руку. И, конечно же, он согласился еще на один круг. А потом еще на один.

========== 23. Окклюменция ==========

Драко начал пользоваться пианино в общей комнате. Сначала его здорово напрягали слушатели — раньше он никогда не играл на публику. До сих пор музыка была для него чем-то личным. Но потом он понял, что она помогает не только ему, но и другим пациентам, которым пришлось в жизни намного хуже, чем ему самому.

Здесь лечились люди, зависимые от зелий, и те, кому не повезло попасть под плохо выполненный Обливиэйт.

И здесь были Лонгботтомы.

Драко знал, что их пытками довели до безумия его дядя и тетя, и поначалу ему было тяжело смотреть, как миссис Лонгботтом хлопает в ладоши в такт музыке, и беспрестанно думать при этом, что в ее невменяемости виновата сумасшедшая тетушка Белла. Но с каждым днем он получал от игры все больше удовольствия.

Никто так не радовался каждой ноте, как миссис Лонгботтом. А однажды она даже притащила с собой в общую комнату сына и энергично указала ему на Драко. Было немного неловко встретиться с Невиллом Лонгботтомом через столько лет, да еще и здесь, но, к счастью, бывший однокурсник только кивнул Драко в знак приветствия и полностью посвятил себя матери, которая возбужденно раскачивалась на стуле под музыку.