Не прикасайся ко мне, Поттер (СИ)

Когда Драко оставался один, он писал песню. Теперь, думая о Поттере, он больше не трогал себя, а садился за пианино и работал над композицией, которую назвал просто “Гарри”. Это была тихая спокойная мелодия — и она полностью отражала все то, что Драко чувствовал, как только Гарри заходил к нему в палату. Целительница Симс считала просто замечательным, что в музыке Драко нашел способ передать свое отношение к Гарри. Она не видела ничего страшного в том, что говорить об этом Драко не хотел и что, возможно, он так никогда и не сумеет выразить свои чувства словами.

А все остальное время Драко разбирался с гитарой. Инструмент был ему совершенно незнаком, и Драко приходилось самому учить аккорды, прежде чем приступить к обучению Скорпиуса.

Мать регулярно навещала его и просила вернуться домой. Отец не приходил никогда. Как сказала Нарцисса, он боялся, что здесь его и оставят. Что ж, это не самое худшее, что могло бы с ним произойти, подумал Драко.

— Мы продадим мэнор, — сказал он в последнюю неделю перед выпиской.

— Что? — встревожилась Нарцисса. Малфой-мэнор был ее домом. То, что она потеряла его, после того как Люциус и Драко пережили дорогое судебное разбирательство, разбило Нарциссе сердце. Уже одно только осквернение дома оборотнями и вампирами, а также присутствие в нем Волдеморта во время войны далось ей нелегко.

Драко меньше всего желал лишить мать дома в третий раз. Но поступить по-другому он не мог. Он не хотел больше работать с утра до ночи только потому, что ему приходилось содержать пятерых человек. Он был за многое благодарен своим родителям, но не настолько, чтобы вконец угробить себя.

Он был готов заботиться о Скорпиусе и, конечно же, об Астории, без которой тот никогда не вырос бы таким чудесным ребенком в самом сердце Малфой-мэнора.

— Вы можете снять себе квартиру, — сказал Драко. — И отцу нужно найти работу.

— Но… он же понятия не имеет, что значит работать, — растерялась Нарцисса. — И ты ведь знаешь, он болен.

— Тогда работать придется тебе. Мне все равно, как вы это решите, но я больше не могу тянуть мэнор на себе. Я по уши в долгах и как ни бьюсь, меньше их не становится. Я до смерти устал, — признался Драко.

Он чувствовал себя отвратительно, но целительница придала ему храбрости. К тому же в глубине души он знал, что поступает правильно.

Целительница вообще всегда поддерживала его и даже разговаривала с Нарциссой, когда ему не хватало слов, чтобы выразить свои мысли. На его встречах с Асторией она тоже присутствовала, хотя иногда Драко был рад ненадолго остаться с женой наедине. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь раньше так наслаждался общением с ней.

Рассказать Гарри о диагнозе он тоже попросил целительницу Симс. Драко хотел, чтобы Поттер хорошо понял, что с ним произошло, но не был уверен, что сумеет внятно описать все эти сложные процессы в своем мозгу.

Гарри внимательно посмотрел на целительницу и ободряюще улыбнулся Драко. Ну просто уму непостижимо, откуда в нем столько спокойствия. Сам Драко нервно раскачивался на стуле, пока Гарри не набрался наглости и не взял его за руку. Драко тут же успокоился, но все же сердито взглянул на него. До сих пор он всегда касался Гарри первым, и тот с удовольствием подчинялся этому правилу.

— Вам о чем-нибудь говорит термин “окклюменция”? — поинтересовалась Симс и приподняла очки.

Гарри передернуло, словно скрывать свои мысли было для него невыносимо.

— У меня это никогда не получалось, — пробормотал он.

— А мистеру Малфою пришлось ее освоить, когда Тот… э-э-э, то есть Волдеморт поселился в Малфой-мэноре. И он закрыл свой разум настолько хорошо, что даже забыл об этом, — начала целительница и внимательно посмотрела на Гарри, словно желая убедиться в том, что тот ее понимает.

Гарри можно было обвинить во многом. В ужасном вкусе — одни только вязаные носки чего стоят, — в раздражающем до зубовного скрежета оптимизме и морализаторстве, которое порой пробуждалось в нем совершенно не к месту. Но дураком его назвать было нельзя.

— Скорее всего, мистер Малфой еще подростком понял, что он гей — или что мысль о сексе с мужчиной как минимум не вызывает в нем отвращения. Но для Пожирателей гомосексуальность была ничуть не лучше магглорожденности. Поэтому спрятать эту часть себя стало для мистера Малфоя вопросом жизни и смерти. И он настолько в этом преуспел, что забыл о своей ориентации целиком и полностью. Для него и по сей день “быть геем” значит “умереть”, — продолжила целительница.

Гарри с ужасом уставился на Драко. Тот только пожал плечами. Звучало это просто кошмарно, но ему самому все казалось не таким уж и страшным.

— С чувствами и сексуальностью вообще дела обстоят точно так же. Он предпочел все это спрятать, поэтому ему так сложно сейчас выразить дружеское расположение и любовь. Он чувствует это, но полностью потерял связь с той частью мозга, которая отвечает за проявление чувств, — сказала целительница. Гарри шокировано почесал в затылке. Драко улыбнулся — этот жест вызвал в нем целую бурю приятных эмоций.