Не прикасайся ко мне

— Что извлечем мы из недели комедий, которую предлагает нам лейтенант-майор? Чему можно научиться у королей Богемии или Гранады, приказывающих отрубить своим дочерям головы или выстрелить ими из пушки, которая в последнем действии превращается в трон? Мы не короли, но мы и не варвары. У нас нет пушек, и, вздумай мы подражать этим людям, нас повесили бы в Багумбаяне. Кто эти принцессы, которые лезут в сражения, колют и рубят, дерутся с принцами или бродят в одиночку по горам и долинам, словно одержимые тикбалангом? Нам свойственно любить в женщине мягкость и нежность, и нас ужаснуло бы прикосновение к запятнанной кровью девичьей руке, даже будь это кровь мавра или великана. Мы презираем и считаем подлецом человека, поднимающего руку на женщину, будь это принц, альферес или грубый селянин. Не будет ли в тысячу раз полезнее изобразить наши собственные нравы, дабы исправить наши недостатки и пороки и поощрить наши достоинства?

— Правильно, правильно, — повторили его сторонники.

— Он прав, — бормотали в задумчивости некоторые старики.

— Мне бы это никогда не пришло в голову, — тихо промолвил капитан Басилио.

— Но как вы это сделаете? — спросил непримиримый консерватор.

— Очень просто, — ответил юноша. — Я принес с собой две пьесы, которые, я в этом уверен, собравшиеся здесь достопочтенные старейшины с их тонким вкусом и признанным благоразумием найдут приятными и развлекательными. Одна называется «Выборы префекта» — это комедия в прозе, в пяти действиях, написанная одним из присутствующих. Вторая пьеса, в девяти актах, рассчитана на два представления. Эта фантастическая драма сатирического характера называется «Марьянг Макилинг»[97], написана она одним из лучших поэтов нашей провинции. Так как обсуждение подготовки к празднику все время откладывалось и мы опасались, что времени у нас останется мало, мы втайне собрали актеров и дали им разучить роли. Мы надеемся, что одной недели репетиций им вполне хватит, чтобы разыграть все на славу. Эта затея, сеньоры, не только нова, полезна и разумна, но имеет еще и то преимущество, что почти ничего не будет стоить. Нам не нужны костюмы, ибо вполне подойдет обычная одежда.

— Я оплачу театр, — крикнул, воодушевившись, капитан Басилио.

— Если для пьесы понадобятся стражники, я одолжу своих, — воскликнул их капитан.

— И меня… меня возьмите, если понадобится старый человек… — прошепелявил кто-то, горделиво выпятив грудь.

— Принято, принято! — раздались голоса.

Дон Филипо побледнел от волнения, глаза его наполнились слезами.

«Он плачет от злости», — подумал непримиримый консерватор и закричал:

— Принято, принято без прений! — Удовлетворенный местью и полным поражением своего противника, он начал расхваливать план сборщика податей.

Тот продолжал свою речь:

— Пятая часть собранных денег может пойти на раздачу призов, например, лучшему школьнику, лучшему пастуху, земледельцу, рыболову и так далее. Мы можем устроить лодочные гонки на реке и на озере, скачки на берегу, можем поставить намазанные салом столбы и придумать другие игры, в которых примут участие наши крестьяне. Допускаю, что из уважения к старому обычаю не следует отказываться от фейерверка. Огненные колеса и фонтаны очень красивы и забавны, но вряд ли нужно тратить деньги на такие ракеты, какие предлагал лейтенант-майор. Для веселья вполне хватит двух оркестров, и мы, таким образом, избежим соперничества и ссор между бедными музыкантами, которые являются увеселять нас, а ведут себя как драчливые петухи и уходят с пустым кошельком, полуголодные, избитые, а порой израненные. На оставшиеся деньги мы можем начать постройку небольшого школьного здания, ибо не должны ждать, пока господь спустится на землю и построит нам школу. Весьма печально, что, имея прекрасную арену для петушиных боев, мы спокойно взираем на то, как наши дети учатся чуть ли не рядом с конюшней священника. Таков вкратце мой план: о том, как улучшить его, пусть подумают все.

По залу пробежал шепоток: присутствующие были согласны с юношей, лишь кое-кто вздыхал:

— Новшества, новшества… Когда мы были молоды…

— Примем это предложение и посрамим дона Филипо, — говорили другие, указывая на него.

Когда восстановилась тишина, все уже пришли к согласию. Не хватало только одобрения префекта. Обливаясь потом, он потирал лоб и наконец пробормотал, опустив глаза:

— Я тоже согласен… но… кхе…

Все в зале молча слушали.

— Но что? — спросил капитан Басилио.

— Вполне согласен, — повторил префект, — то есть… я не согласен… я хочу сказать, да, но…

И он потер глаза тыльной стороной ладони.

— Но священник, — продолжал бедняга, — отец священник хочет совсем другого.

— А кто оплачивает праздник? Священник или мы? Дал ли он хоть один куарто? — раздался чей-то резкий голос.

Все посмотрели в сторону, откуда прозвучал вопрос, и увидели философа Тасио.

Лейтенант-майор, не шевелясь, пристально смотрел на префекта.

— Чего же хочет священник? — спросил капитан Басилио.

— Святой отец хочет… шесть процессий, три проповеди, три больших мессы… и, если останутся деньги, комедиантов из Тондо и интермедии с пением.