Не прислоняться. Правда о метро

А чтобы человек понял: мусорить нехорошо – достаточно перестать убирать вагоны, станции, переходы. Забыть об этом хотя бы на семь дней. И когда в понедельник с утра все будут стоять по колено в дерьме, когда не смогут сесть на сиденья потому, что они будут заблеваны и залиты пивом (а то и кровью), когда, взявшись за поручень, человек почувствует в руке окровавленный тампон, привязанный к этому поручню… Может, тогда он задумается. И наконец объяснит своему ребенку (жестко объяснит), что мусорить там, где ты живешь – плохо.

С этого все начинается, с родительских наставлений. Мне, наверное, тоже чего-то важного недосказали в детстве. Но мусор я все-таки стараюсь не кидать на пол, а складывать в сумку, чтобы выбросить в урну. Очень уж противно жить в дерьме.

Вот на Баррикадной три жителя «ну очень средней России» демонстративно жуют и бросают мусор на пути. Хоть бы кто сделал им замечание. Всем все равно. Или боятся? Тоже вариант. Господи, как же это достало. Глядя на таких вот людей, хочется прийти к ним домой и банально нагадить. Плюнуть на пол, разбить бутылку… Может быть, тогда поймут?

Вот человек стоит у края платформы и, допив пиво, бросает бутылку на путь, при этом радуется как ребенок, что она разбилась и зеленые осколки так замечательно блестят в свете фар поезда. Он не думает о том, что ночью, спустившись на путь, матеря его, осколки будут убирать. Он – Пассажир. И заплатив кровные денежки, считает, что может делать в метро чего захочет. И попробуй только ущемить его права! Он тут же метнется к колонне ИнфоСОСа и нажалуется. Мы такие: имеем права, но не хотим иметь обязанностей.

…И тут приходит в голову жутковатая мысль. А что если у тех, кто мусорит в метро, дома тоже грязи по колено?!

Про грязь в салоне

На станции пассажир судорожно стучит в кабину. Машинист открывает дверь.

– Что случилось?

– У вас… у вас там… наблевано!

Машинист спокойно осматривает кабину.

– У меня чисто. Это у вас наблевано.

Глава 33 Любите ли вы бомжей?

Может, это вас удивит, но если некто пьяный, грязный и вонючий спит поперек сиденья в вагоне метро – он злостно нарушает Правила пользования метрополитеном. И было бы очень любезно с вашей стороны сообщить машинисту о нарушителе.

То ли все ужасно хорошо воспитаны, то ли всем все до лампочки. Отчего пассажиры боятся сказать что-то напрямую? Через УЭСПМ, ну на крайний случай постучать в кабину? Вот обычная история: с утра в первом вагоне уснул бомж. Колоритный персонаж, грязный, с жутким запахом. Уснул и упал на сиденье, то есть ноги на полу, но два места заняты. Вы не поверите, три круга спал. Три круга! В утренний пик на ТКЛ. Думаете, машинисту об этом хоть кто-нибудь сказал? Нет.

Так и ездил народ, зажимая носы и стараясь не приближаться. Самые отважные садились рядом, причем голова спящего оказывалась рядом с коленями пассажира. Надо бы уточнить, может, педикулез уже отменили высочайшим повелением? Не говоря о прочей мелкой фауне, что на бомжах водится.

Спросите, откуда машинист узнал про бомжа? А он его видел на Рязанке и по уходу состава под оборот на Планерной.

– Почему сам не вызвал милицию?

– Любопытство. Вот честно, мне было чертовски любопытно, на сколько хватит терпения у людей в час пик!

– Ну как-то это сурово…

– Ой, только не надо говорить про жестокие эксперименты на пассажирах. Любой мог связаться со мной по УЭСПМ и сказать! Я вызвал бы милицию – и дело с концом… Что и произошло в конце третьего круга, когда уже мое терпение лопнуло…

Действительно, какие эксперименты? Люди молчат, значит, людям этот бомж нравится. А у нас все для людей.

Или вам его жалко? А ему вас – нет. Он на вас плевать хотел. Может, кстати, буквально плюнуть. Чихнуть, харкнуть, блевануть. И какую заразу вы от него подхватите, это лотерея…

Вообще, вам не кажется, что мы как-то стали не способны на поступок? Мы, в массе своей. Ведь нажать кнопку на виду у всего вагона и попросить меня вызвать милицию, это пусть маленький, но поступок. Кстати, пользуясь устройством «пассажир – машинист», не забывайте, что во время движения в него надо практически вплотную орать, иначе ничего не слышно. Как правило, машинист на станции переспрашивает, что случилось (если не может разобрать)…

Сделаем скидку на то, что в мужчин, родившихся в СССР, еще со школы вбито: стучать – западло, жаловаться – плохо. Но честное слово, сообщив о бродяге, спящем на сиденье в вагоне, вы поступите хорошо. Поймите, если милиция не будет гонять бомжей – те будут ездить. И с них на вас будут прыгать вши. И от них вы подцепите туберкулез. Себя не жалко – за детей своих побеспокойтесь.

От пассажира нужен только сигнал машинисту. Есть Правила пользования метрополитеном, и если кто их нарушает, прямая обязанность подземной милиции – нарушение устранить. Она для того и залезла под землю: чтобы там было безопасно. Вы ей только свистните, она же не все видит.

Нет, оказывается, гораздо проще прийти домой, налить горячего чая и, зайдя на сайт метрополитена, написать жалобу на засилье бомжей, на вонь, на… Да много на что.