Не про бег

В большом зале Бирмингемского колледжа в массивном кресле сидел маленький человек. За большой спинкой его почти не было видно. Через четыре часа он немного устал, сел поперек кресла и перекинул ноги через подлокотник. Теперь его английские ботинки из великолепной кожи поблескивали пряжкой в солнечных лучах, иногда проникавших сквозь небольшое окно. Первым из-за стола встал лорд Литтлтон, один из сильнейших шахматистов Англии, президент Британской шахматной ассоциации. Он растерянно улыбнулся, поклонился в никуда и ушел. Через несколько минут еще четверо шахматистов покинули зал. Президент бирмингемского шахматного клуба мистер Эвери упорно защищался и добился ничьей. Одну партию Пол Морфи проиграл. Сеанс одновременной игры. На восьми досках. Вслепую. Против сильнейших шахматистов Англии. Шесть побед, одна ничья, одно поражение. Английские газеты – даже те, которые никогда не обращали внимание на шахматы, – восхищенно описывали стиль и невероятную силу американца Пола Морфи, обыгравшего цвет английских шахмат оптом и с закрытыми глазами.

Джон схватился за голову и присел на корточки. Боль можно терпеть, не в первый раз взрослые использовали силу для объяснения того, что казалось им очевидным. К боли можно даже привыкнуть. Джон не хотел привыкать к унижениям. Он незаметно смахнул с лица слезы, предательски катившиеся по щекам, встал и еле слышно, почти на ухо сказал отцу: «Ударишь меня еще раз – я зарежу тебя кухонным ножом, когда ты будешь спать». Больше Джона Сперлинга не били никогда в жизни. Отец вскоре умер. Во сне. Сперлинг напишет в своей автобиографии через много лет: «Это был самый счастливый день в моей жизни, да и сейчас есть».

У Пола Морфи в Англии не осталось соперников. Иоганна Ливенталя он обыграл, Говард Стаунтон под хитроумными предлогами играть отказался. В Европе было два человека, которые могли составить конкуренцию Морфи: преподаватель математики Адольф Андерсен и профессиональный шахматист Даниэль Гаррвитц. Морфи поехал в Париж, чтобы сыграть матчи и с одним, и с другим. Гаррвитц выиграл первые две партии и бросил организаторам турнира: «Ну и партнерчика вы мне подобрали». Больше француз не выиграл ни одной партии: слишком быстрое начало. Он объявлял себя больным, удалял зрителей из зала, требовал, чтобы ему разрешили курить, но проигрывал партию за партией. Морфи объявили победителем и поставили ему бюст на Елисейских полях.

Джон Сперлинг медленно брел по улицам Портланда. Его только что выгнали с работы. Слишком медленно таскал он коробки на складе местного супермаркета. Сперлинг с трудом закончил школу, Америка с трудом выбиралась из Великой депрессии, у обоих перспективы были туманны. Гарантированная работа имелась только в одном месте – в порту. В 1939 году Джон Сперлинг на грузовом судне компании Matson line отправился на Дальний Восток. В школе читать он так и не научился, а на корабле начал с «Капитала» Карла Маркса. Читал Сперлинг много и с удовольствием – «Великий Гэтсби», «Красное и черное», «Записки из подполья», романы, повести, рассказы и сказки. Вот они, настоящие учебники бизнеса.

Все партии Адольфа Андерсена с Полом Морфи войдут в учебники. «С этим человеком бороться бесполезно, он слишком силен для меня. Он точен и безошибочен, как механизм, а я всего лишь простой смертный». «Вы сильнее всех игроков мира, живых и мертвых. Я горд, что живу в одно время с вами!» Это слова Адольфа Андерсена, еще несколькими днями ранее сильнейшего шахматиста мира. Больше Полу Морфи играть в шахматы было не с кем.

Кровь из разрезанной артерии брызнула фонтаном, голова откинулась назад и повисла на тонкой полоске кожи. Огромные красные пятна растеклись по ослепительно белому фартуку, густые темные потеки медленно стекали по зеркалу, на кафельном полу образовалось теплое озеро. Пол Морфи оттолкнул руку парикмахера и вскочил. Видение было таким явственным, что шахматист провел рукой по шее, покрутил головой, осмотрелся. На горле не было ни мельчайшего пореза, только чистая густая бархатная пена. Кинутый шиллинг еще прыгал на мраморе умывальника, когда Морфи с намыленным лицом выскочил из парикмахерской мимо неподвижно стоявшего с опасной бритвой в руках парикмахера.

Гавань на Гавайях действительно была жемчужной. До 7 декабря 1941 года. Четыре линкора, два эсминца и один минный заградитель были потоплены, сто восемьдесят восемь самолетов уничтожены, десятки кораблей и сотни самолетов изуродованы бомбами, 2403 американца погибли. Джон Сперлинг, узнав о нападении на Перл-Харбор, поступил в школу летчиков, закончил ее, но на фронт попасть не успел: обучение было не быстрым. Женился. Научился шить, чтобы иметь возможность одевать свою жену в красивые платья, а чтобы избавиться от комплексов, пошел в секцию бокса. После войны Сперлинг все-таки решил получить образование – и получил. Написал диссертацию по истории мировой финансовой системы и стал профессором Университета Сан-Хосе. Развелся. Зарплата была небольшой, а жены теперь и вовсе не было.