Не про бег

Трасса устроена так, что перед самым финишем – поворот между двумя небоскребами. Я знаю, что увижу финиш метров за двести. Это неплохо: бежать нужно так, будто финиша не существует. Сорок первый километр преодолеваю за 4 минуты 14 секунд. Еще 14 секунд потеряно. Зрителей в финишной зоне нет: то ли стало тихо, то ли у меня звук выключился.

Многие бегают марафоны just for fun, многие удивляются, почему я бегаю редко. Какое, к черту, for fun: сотни людей следят за мной, некоторые, несмотря на глубокую ночь в Москве, – в режиме онлайн. Одни действительно переживают, другие ждут, что будет возможность напомнить: «Я говорил, что методика тренировок неверная». Друзья приехали из России смотреть на мой бег, жена тут же рядом в Токио, тренер вместе со мной проделал большую работу. For fun уже не получается, нужно показывать результат. Так устроено наше общество – никого не волнует процесс. Ребенок должен раньше всех заговорить, студент – получить больше всех пятерок, сотрудник – как можно скорее подняться по служебной лестнице. Это критерии успеха. Принято считать, что жить в гармонии с собой, никуда не спешить и абстрагироваться от результата могут только неудачники. Я получаю удовольствие от процесса тренировок, мне нравится выступать. Но после тридцать пятого километра и мне нужен результат.

Финиш. Плюс 46 секунд

2:49:33. Из всех моих марафонов этот финиш самый неожиданный. Поворачиваешь за угол – и вот он, я даже не успел почувствовать радость от его близости.

Теннисный мячик и саке

Моя жена Александра, поджав ноги, сидит в кресле, завернувшись в плед. Солнце почти зашло. Вершины гор еще светятся розовым светом. Марибель – самая большая зона катания в мире. Здесь Жан-Клод Килли сказал, что лыжи вполне могут заменить счастье. Мокрая флиска сохнет на обогревателе, жена пьет «Апероль Шприц», я виски. Спирт бесшумно сгорает в прорезях агрегата, называемого камином.

– Куда поедем в следующий раз?

– Поныряем на Мальдивах?

– Там же скучно.

– Может, острова Бразерс или лыжи в Ливинье?

– Да ну их, в Ливинье я была сто раз, на Бразерсах не хочу болтаться в лодке неделю.

– Тогда предлагай сама, мне все равно.

– Ничего не можешь решить сам.

Солнце опустилось за гору, розовый цвет сменился бордовым. Десятки огоньков ратраков гирляндой обозначили склоны. Спирт в технологичном камине погас. Помолчали.

Мир проводит тысячи марафонов в год. Но обычно вам подходит только один. Пятидесятилетие раз в жизни – и только в один день, и этот день ни фига не воскресенье, а пятница. Едем в Израиль. Один из мейджоров Бостон в понедельник – и непременно в Бостоне. Едем в Америку. Глобус сжался до размеров теннисного мячика, и вопрос выбора следующей точки телепортации закрылся. Осенью был один марафон, весной другой. Их положение во времени и пространстве определяется календарем World Marathon Majors. Нечего обсуждать, нет предмета ни для переговоров, ни для конфликтов.

Самолет подпрыгнул, земля провернулась под ним, мы в Токио.

Может быть, и стоило лететь через полсвета в Японию, чтобы пробежать марафон, но мы решили воспользоваться моментом и покататься по стране. Расстояний здесь не существует. Между Токио и Киото 512 километров – 2,5 часа. Поезда ходят каждые 6 минут. Поезд Синкансэн – в переводе «новая магистраль». Состав 400 метров, 16 вагонов, 1300 человек. Линия Осака – Киото – Токио перевозит 400 тысяч человек в день. Скорость поезда 320 км/час. До 270 разгоняется за три минуты. У каждого вагона свои тяговые электромоторы, локомотива нет. Напряжение контактной сети 25 киловольт. Это 60 герц. За все время эксплуатации ни один человек не погиб. Не считая самоубийц. Проезд дорогой.

В 675 году японский император запретил буддийским монахам употреблять в пищу мясо убитых животных. Монахи – очень авторитетные парни. Запрет неформально распространился на все слои населения. В середине XIX века его отменили, но привычки за тысячу лет так прочно вошли в быт японцев, что очень многие не едят мяса и сейчас. Животноводство как отрасль сельского хозяйства погибла, все пригодные для пастбищ территории отданы рису.

Но не все японцы буддисты, да и буддисты тоже иногда едят то, что шевелится. Япония – крупнейший в мире импортер рыбы и креветок. Мясо коров едят мало, но со вкусом.

С середины XIX века японцы начали экспериментировать, скрещивая местных диких коров с американскими. В 1910 году эксперименты завершили, получившийся вид назвали японской коровой, или вагю. Они бывают четырех видов, самый распространенный – японская черная корова. С 1910 года ведется реестр, в котором учтена каждая вагю. У теленка есть сертификат происхождения, индивидуальный номер, отпечаток носа. В Японии для такого мяса существует своя система госконтроля: путь бычка отслеживают от спермы до кассового аппарата.