Не про сыр

Лиса повертелась у дуба, тут был сильный рыбный запах, аж живот разволновался. Но Лиса знала, что искать тут нечего: летом русалки на ветвях отираются, вот полдуба ими и пропахло. Песни вишь они с котом поют. Когда он направо ходит, а когда налево — он на речитатив переходит. Типа рэп читает. Но это русалки не любят. Они его вечно направо зазывают, петь значит им больше нравится.

Когда хорошо поют, то их даже птицы послушать прилетают. Заяц вон пробовал за кота осенью устроиться, слыхал где-то что котов с зайцами заодно считают. Но только у зайца голоса нет. Так только посмеяться если. Пробовала Лиса его тогда нахваливать, издалека так осторожно, крадучись. Так даже сам заяц не поверил — плохо, говорит, плохо я пою — и бежать.

Не верит в свой талант. Ну что поделать, всё правильно, надо к себе честно подходить. В общем, не метит заяц в артисты. Так только иногда тут крутится, когда никого нет. Где-то недалеко и заячий дом. Надо бы заглянуть.

Пошла Лиса к заячьей норе, издалека чувствует: печка топится. Вот уже видит, как дымок лёгкий из трубы над пригорком струится. Там сверху проталина и дымоход вглубь пригорка. Да только очень глубокий он, лапой не достать. Лиса уже пробовала, только зря в золе перепачкалась. А сейчас там, тем более, огонь в печке горит. Огонь горит — в норе тепло. И чувствует Лиса, что к густому плотному запаху дыма ещё какой-то аромат мягкий прибавляется.

Голову набок склонила, задумалась. Знакомый запах, в деревне такой часто можно учуять, а в лесу только раз доводилось такой встречать. Когда колобок непослушный от бабки с дедом сбежал. Жаль не пошла эта тема у бабки с дедом, тогда они как-то по-особому видать по сусекам скребли, пробудили какие-то силы языческие, что хлеб ожил. Крутой замес был. А может они с тех пор просто окна нарастапашку открытыми не держат? Неизвестно, не из этой деревни был колобок, неместный.

Думает Лиса про колобка, облизывается, а тем временем к самой заячьей двери подошла. Запах из-под двери Лису заманивает, да тут ещё и самим Зайцем запахло. Слюни так у Лисы и потекли. Но Лиса слюни-то подобрала, и самым воркующим своим голоском говорит:

— Зайка-заинька, пусти меня в избушку погреться.

Слышно, как в избушке что-то из лап выронили — об стол стукнулось, посуда забренчала. И топот лап — заяц побежал в погреб прятаться. Прыснула Лиса со смеху, но лапой рот прикрыла, чтобы не выдать. Заяц всего боится, а чего спрашивается, — вот же дверь у него закрыта. Это Лиса тихонько проверила сразу как подошла.

Подождала Лиса немного, и опять вкрадчиво начинает:

— Заинька-заяц, пусти погреться…

Только в этот раз воркования не получилось, опять на хрип сорвалось. Простудилась Лиса на днях, пыталась сама рыбу ловить, лёд треснул, чуть не провалилась совсем, но только лапы замочив, выбралась. Да ещё хвост. А куда Лисе с сырым хвостом, она же когда спит им как одеялом укрывается. Пришлось долго вычёсывать-сушить дома, а пока по лесу бежала сырая, так и простудилась.

— Слыхали уже такое! К себе иди грейся, у тебя нынче избушка лубяная, не замёрзнешь! — это значит Заяц, осмелев, из погреба кричит. А сам, небось, уши к голове прижал. И верно — Зайцу аж самому не по себе от своей дерзости. Но он однако ж крепится и приговаривает:

— Я тебя второй раз и на порог не пущу. Мало того, что из дома меня выдворила, что насилу тебя спровадили. Так ещё и по моему образцу себе жильё отстроила, все идеи своровала и не привет, ни спасибо!

— Ну, так вот я, Заинька, пришла как раз спасибо сказать! Отвори, милый, пусти погреться.

Прислушалась Лиса — нет звуков, заяц где-то в погребе ещё и в дальний угол залез. Тихонечко прокашлялась Лиса в лапу и продолжает:

— Ты же Зайка-умница, вот какое себе жильё новое сладил, у тебя даже печка есть. Все звери ходят-дивятся — ай, да Заяц! А я-то ведь тоже восхищена твоими умениями, даже ни разу тебя не укусила в тот раз, вот только прогнала тебя из избушки, каюсь, виновата. Прости меня глупую. Я к тебе учиться пришла. Вот построила я по твоему примеру себе лубяную избушку, но всё равно в ней прохладно. А печку нельзя устраивать — противопожарные требования запрещают! Вот бы мне у тебя уму-разуму подучиться, а то я за твоим прогрессом не поспеваю. Расскажи, Заинька, как ты там так чудесно всё устроил, да может ещё и покажешь, я бы поглядела, какая у тебя, наверное, печка восхитительная!

Молчит Заяц, слышно, что из погреба вылез, а к двери не идёт, переминается. Трусость в нём с добротой борется. Доброта ж смелости требует, а то проку от неё мало. Но это не про Лису, конечно, с ней держи ухо востро. Вот Заяц одно ухо навострил кое-как, потом другое усилием воли поднимает. Ох, с трудом уши поднимаются, всё норовят упасть. Всю внутреннюю силу собрал. Почувствовал её. Уши поднял и говорит Лисе ровным (почти не дрожащим) голосом:

— Блины я тут печь учусь.

Лиса аж на хвост села от изумления. Во дела! Хотела бы и похвалить Зайца, да тут аж дыхание спёрло, кое-как сказала:

— Ну ты даёшь ваще!

Но Заяц не поддался на такую грубую лесть и продолжает: