Не пролететь мимо Земли

Конферансье сделал паузу. Мисс Веслогорск, картинно виляя бедрами, пошла в кулисы за следующей партией маек, обогнув столпившихся там хиришан. Глядя на нее, Орешек вспомнил старую шутку: «Где вы покупаете такие тонкие и кривые чулки?» и нервно хихикнул.

– Сережа, – сказала Катя, глядя на лицо своего парня. – За убийство сейчас не меньше пяти лет дают…

– Я в состоянии аффекта, – процедил Сергей сквозь зубы.

– Становится….

Ваня вынул изо рта полностью искромсанный палец, вздохнул и поднес ко рту другую руку. Сергей зашипел, как самая ядовитая змея.

– «Экзорцист»!

Зал ответил недоуменным молчанием – группа с таким названием, если вообще и существовала, не участвовала в концерте. Забугорный сконфуженно заглянул в свою папку. На этот раз он не рисовался.

– Прошу прощения, «Экклезиаст», Веслогорск! – торжественно провозгласил конферансье.

Зал взорвался бешеным свистом и улюлюканьем. Ваня сам не помнил, как оказался на сцене. Он видел обалделое лицо Сергея, принимавшего из рук мисс Веслогорск диплом и майки, мелкие бисеринки пота на лице Забугорного. Потом солист «Экклезиаста» опомнился и повел ребят со сцены.

– Э-ээ, господа победители, погодите! – сказал Юра.

Ваня остановился. Забугорный уже взял со стола фигурку совершенно постмодернистского вида, ранее скрытую коробками с фильтрами. Конферансье поманил солиста «Экклезиаста» к себе. Ваня, не чувствуя ног, подошел, и Юра повесил ему на шею символ фестиваля – отлитого из алюминия и нержавейки аллегорического ежа.

– Итак, это было закрытие областного рок-фестиваля "Приход Ежа", посвященного пятилетнему юбилею Веслогорского Союза Молодежи! – торжественно произнес Забугорный. – Прошу на сцену председателя жюри, Василия Владимировича Трубецкого, он хотел сказать нам пару напутственных слов…

Мисс Веслогорск что-то зашептала на ухо конферансье.

– К сожалению, Василий Владимирович не сможет выступить перед нами, – не меняя восторженной интонации, сказал Юра. – Слово предоставляется…

* * *

Рикошет сел, развернул дареную футболку. Парень решил переодеться, ему надоело ходить в рваной майке. Увидев рисунок на белой футболке, бас-гитарист «КБ» расхохотался на всю гримерную. Стоявший за его спиной Орешек перегнулся через плечо музыканта, чтобы посмотреть, и засмеялся тоже.

– Бабай, ты только посмотри, – сказал Рикошет, вытирая глаза тыльной стороной ладони. – Что выдумают только, черти!

На футболку была переведена, причем довольно качественно, фотография толстенького пацана в пилотке, лет пяти-шести. Рядом был пририсован мрачный парень в косухе и бандане с черепами. Одной рукой рокер сжимал гриф элеткрогитары, другая, в митенках с прорезями на костяшках пальцев, лежала на плече пацана. Под снимком шла надпись "Я знал Фиделя молодым. Но он меня не знал".

Гарик засмеялся. Привлеченные смехом, подошли и другие ребята – Ваня, Орешек и Сергей.

– Да уж, чего-чего, а фантазии организаторам хватает, – сказал Ваня. – Ребята, пойдемте сейчас ко мне? Отметим, посидим, как люди… У меня как раз хата свободна.

Рикошет и Орешек вопросительно посмотрели на Гарика.

– Вы идите, – сказал Гарик. – Я зайду за Риткой в бар, а там посмотрим… Я позвоню.

* * *

Генрих Сергеевич отвел взгляд за секунду до того, как экран заволокла безобразная алая вспышка. Он должен был видеть лицо Ромы в тот момент, когда парень станет свидетелем собственной смерти. Наставник немного нервничал, как всегда в такой момент. Богатый опыт Генриха Сергеевича свидетельствовал – человек, закрывший глаза при виде собственной гибели, даже если покончил с собой сам, становится посредственным пилотом, не стоящим усилий по его вычислению и изъятию. Генрих Сергеевич редко ошибался в людях, но иногда такое все же случалось. Но сейчас дело было даже не в премиальных, которых Генрих лишился бы, если компания забраковала бы новичка.

«Забракованных» отсылали обратно в их время. В тот самый момент, когда их линия обрывалась. Корпорация не так уж свято чтила Темпоральный Кодекс, но никто не взял бы на себя ответственность сохранить в потоке Времени планеты жизнь, которая должна была оборваться. В том, что эта жизнь оборваться не должна была, никто не признался бы. За изъятие «темпорально-образующего фактора», за пресечение линии Времени человека, который должен был жить, можно было лишиться лицензии.

А этот парнишка нравился Генриху больше, чем просто «объект темпоральной разработки». Генрих знал, что этого нельзя было делать. Нельзя прикипать сердцем к тому, кого вербуешь.

Но Рома не закрыл глаз. Мало того, он их даже от экрана не отвел. На лице у парня промелькнуло такое жесткое выражение, что Генрих испытал краткую вспышку ужаса – ему показалось, что Грин все-таки понимает по-чеченски. Но нет. Рома поленился выучить язык врага. И слава богам.

Генрих облегченно вздохнул и сказал:

– И еще один эпизод.

Мастер Генрих нажал несколько клавиш на пульте управления монитором.