Не прощаемся. «Лейтенантская проза» СВО

Смуглый крепкий мужик в черной футболке под броником сидит, привалившись к каменному льву, украшающему съезд на парковку. Выражение лиц у льва и Сани одинаково угрюмое. Каску он надел на ствол автомата, который прислонил к постаменту. Когда «Селен» и «Проза» оказываются в трех шагах от него, боец вскакивает на ноги.

— Батя, ты домой едешь, — «Селен» объявляет свое решение.

Саня угрюмо смотрит на кадровика:

— Не еду…

— Едешь!

— Дом не там, где я живу, а где сын.

Глава 10 Тактика и стратегия

Темнеет, когда «Проза» везет двух подполковников в расположение первого батальона.

«Проза» уже научился учитывать клиренс «ситроена» на колее, пробитой КамАЗами. Ведет, вцепившись в руль, нагоняет стоящий посреди поля КамАЗ-двухосник.

Война войной, но водитель замер на видном, высоком месте половить интернет. Зам по вооружению «Кречет» давит на клаксон «ситроена» и ругается. Испуганный КамАЗ срывается с места, но «Проза» останавливается. Пыль такая плотная, что видимость хуже, чем ночью. Три дня назад «Проза» купил веник — сметать барханы с кузова, но плюнул и теперь счищает песок с заднего бампера лопатой. Едва пыль улеглась, трогаются дальше. «Кречет» свирепеет с каждой минутой промедления. Первый зам командира полка «Аргон» сидит на втором ряду, он спокоен. «Аргон» — только что из отпуска, а «Кречет» воюет седьмой месяц. Даже «Пустельга» уехал, а «Кречет» — нет. Служба!

Рядом старица Днепра, оставшаяся после строительства дамбы Каховской ГЭС, батальон прячется в настоящем лесу в балке, здесь прохладно. Пока «Проза» ищет место поставить машину так, чтобы она не легла на днище, офицеры удаляются. Но «Проза» любопытен и, припарковавшись в кусты, идет следом.

Пока не стемнело, изучает расположение. Под большим тентом сложены личные вещи солдат: рюкзаки, бронежилеты, каски и автоматы. По периметру входом под тент стоят двухместные палатки, почему-то синего цвета. По центру маленькая газовая плита с небольшим баллоном. Вместо мебели — ящики из-под боеприпасов. На них сидят, на них ставят посуду. В стороне от тента кострище, здесь же вырыт окоп-щель. Чуть в стороне в кустах большая яма для мусора, она выкопана экскаватором. Еще дальше душевая кабина, сколоченная из досок и мебельных щитов. Повсюду на веревках сохнут стираные вещи солдат, удивительно, что никто не пользуется прищепками. Отдельной кучей свалены пластиковые бутылки с питьевой водой.

Между расположением и раскуроченной БМД толпа полуодетых солдат шумно митингует с офицерами:

— Передача не переключается! — кричит низенький боец в черной майке.

— Садись и переключай! — рычит «Кречет». — Или мне самому сесть и показать, как?

— Да она вправо ведет, — неуверенно заявляет второй, белобрысый и долговязый с надписью «Армия России» на зеленой майке.

— Мы днем ее проверяли на асфальте — нормально она едет! — возражает «Кречет».

— Она греется! — снова низенький.

— Сейчас плюс сорок градусов, все греется, даже он! — «Кречет» дергает подбородком в сторону «ситроена».

— У нее воздуха нет, — мямлит высокий.

Остальные бойцы, всего их шестеро, стоят поодаль и предпочитают слушать.

— Толкните ее «маталыгой», она сама воздуха накачает! — «Кречет» несгибаем.

— Лючков нет.

Похоже, это — последнее возражение.

— Снимите со сломанной машины, — кипит «Кречет.

— Когда нас выведут? — голос из толпы звучит тихо, но все замирают. Главный вопрос задан.

«Кречет» не отвечает, а оборачивается к «Аргону»:

— Да ехать они не хотят, я тебе говорю!

«Аргон» шагает вперед:

— Старший экипажа кто?

— Я! — один из бойцов, до сих пор не принимавший участия в беседе, поднимает руку.

— Ребята. Вы нужны кэпу. Он просил, — «Аргон» говорит тихо, почти вкрадчиво. — Они там держатся из последних сил. Кэп просил три машины.

Упоминание комполка мгновенно меняет атмосферу, некоторое время стоит тишина.

«Аргон» продолжает:

— Я же понимаю, что вы можете сделать машины… Сейчас не время «пятисотиться».

Повторное обвинение в трусости мгновенно накаляет обстановку.

— Никто не «пятисотится»! — кричит низенький в черной майке. — Никак три машины не получится. Сможем сделать одну.

— К утру сделаете?

«Кречет» не выдерживает, подходит к «Прозе» и говорит злым шепотом:

— Под артудар попали и трусят.

— К семи вечера завтра сделаем.

— Не получится ночью работать.

— Давайте к семи вечера две машины. А? — просит «Аргон».

Толпа молчит.

— Старший второго экипажа кто? — давит «Аргон».

— Ранило его, я буду вместо него, — подает голос еще один белобрысый боец.

— Как фамилия?

Боец представляется и добавляет:

— Я — наводчик, сам справлюсь.

— И еще: к девяти утра вывести машину на асфальт и мне доложить, как она, — вмешивается «Кречет».

На обратном пути в штаб быстро темнеет.

— Владимирыч, да выключи ты фары! — командует «Кречет».

«Проза» и так едет на противотуманках, ближний свет давно перегорел, но послушно выполняет команду. Теперь машина едет на единственном уцелевшем переднем правом габарите.

— И с этим сделай что-нибудь, — «Кречет» указывает на приборную доску.