Не проси моей любви

В общем и целом она представляла о чем идет речь. Несколько месяцев тому назад архитектор-дизайнер Герман Вербицкий сдал заказчику объект, над которым работал около года — интерьеры нового двухэтажного особняка в поселке Николино, принадлежащего крупному российскому предпринимателю Андрею Кольцову, — и по этому случаю там же состоялась вечеринка, плавно переходящая в оргию. На участие в оргии дизайнер не подписывался, но быстро обнаружил, что его согласие или несогласие мало кого интересует. Хозяин дома имел совершенно определенные намерения и озвучил их в присущей ему бесцеремонной манере. Герман ответил отказом. Тогда господин Кольцов, привыкший получать все что заблагорассудится по первому требованию, призвал своего личного телохранителя Геннадия Болотова и поручил ему упрямца вразумить. Процедура вразумления была не очень долгой, но очень болезненной. В память о ней Герман до сих пор носил отметины на теле. Однако решения своего не изменил и, будучи спрошен повторно, опять сказал решительное «нет». Неизвестно, чем закончилась бы для него эта строительно-сексуальная эпопея, если бы не вмешательство Кольцова-младшего. Воспользовавшись тем, что родитель дал строптивому пленнику — к этому времени уже стало ясно, что Герман пленник, а не гость, — время передохнуть и подумать о своем поведении, Леонид организовал его бегство и сам смылся из дома вместе с ним. Из отчего дома и вообще из столицы.

Подробностей Нора не знала. Эта картина складывалась постепенно из осколков, фрагментов, которые перепадали ей при различных обстоятельствах от разных людей. Здесь, на Большом Соловецком острове. Герман приехал сюда с другом, который нуждался в помощи нарколога и получил эту помощь от доктора Аркадия Петровича Шадрина, владельца и управляющего реабилитационного центра, расположенного неподалеку от заброшенного рыболовецкого поселка Новая Сосновка на одноименном мысу. Там же проживала гражданская жена доктора, Валерия, попросту Лера, младшая сестра Норы — по ее приглашению Нора и оказалась здесь.

Между тем незнакомец в дождевике сменил тактику.

— Твоя подружка? — Он мельком глянул на Нору. — А ей известно, почему ты прячешься здесь? И прячешь Леонида Кольцова.

Герман безмолвствовал. Видя, что он не намерен вступать в диалог, Нора тоже решила воздержаться.

— Ваш приятель, мадам, — произнес после паузы незнакомец, — подозревается в убийстве. Поскольку тела нет, с точки зрения закона, нет и преступления. Так что полиция его не разыскивает. Но лучше бы его разыскивала полиция…

Едва уловимое движение Германа подсказало ему, что нож таки будет брошен, причем немедленно. Решив не искушать судьбу, он выскочил в коридор и уже оттуда прокричал:

— До встречи, художник! До неизбежной скорой встречи!

Смуглый плечистый мужчина лет сорока. Узкие злые глаза, маленький круглый подбородок, азиатские скулы. Крайне неприятный тип.

Хмурясь, Герман смотрел на мокрые пятна, темнеющие там, где он стоял. Натекло с плаща. И ливень за окном продолжался. После исчезновения незнакомца к Норе вернулась способность принимать сигналы из внешнего мира, она услышала ворчание грома и клекот врезающихся в землю водяных струй.

— Что будем делать? — тихо спросила она. — Останемся здесь или…

Герман повернулся к окну. За стеклом не было видно ничего, кроме стены дождя.

— Почему бы не остаться? Ведь мы забрались сюда, чтобы укрыться от дождя, так? А дождь еще не закончился.

— Но что если этот человек не один? И скоро вернется с подкреплением.

— Если бы он был не один, то сразу привел бы остальных. И они сообща взяли бы меня за жабры. — Герман чуть усмехнулся. — Целую компанию мне не остановить. Даже с ножом.

Он посмотрел на свой нож — настоящий боевой метательный нож длиной сантиметров двадцать пять. Посмотрел, но не убрал в ножны.

— К тому же, — закончил он, немного подумав, — Аркадий говорил Леониду, что его старый товарищ, сотрудник УМВД России, недели три назад выдворил из Архангельска подозрительного типа, который таскался по Приморскому району и задавал вопросы про Германа Вербицкого и Леонида Кольцова.

— Думаешь, этого типа мы сейчас и видели?

— Такое предположение напрашивается само собой. Хотя, конечно, нельзя исключать вариант с разными ищейками. Мы же не знаем, сколько их старый ублюдок пустил по нашему следу. Может, они поддерживают друг с другом связь, может, нет.

— Ясно одно: вы обнаружены.

— Да. — Герман вздохнул. — Я знал, что рано или поздно это случится, но все равно чувствую себя так, будто меня застали врасплох.