Не проси

— Тебе известно, что у нас будет ребенок?

— Естественно, — отозвался он как-то буднично.

— Значит, ты нас отвергаешь? — сообразила собеседница.

— Разложу все по полочкам: о том, что ты беременна от меня, знаем только мы с тобой, а…

— Моя мама в курсе, — оборвала его девушка.

— Я могу сказать, что это твои личные домыслы, — закончил Виктор.

Беременная женщина просто растерялась от такого наглого заявления со стороны будущего отца.

— Как это?

— А так это, — передразнил ее Колесников. — Я предупреждал тебя, что до окончания института жениться не намерен, но ты не послушала.

— Тут не моя вина, — резонно заметила она. — Нечего тогда было со мной любовь крутить.

— Не маленькая и должна была подумать о последствиях, — свалил он с больной головы на здоровую.

— Красиво излагаешь. А кто обещал мне, что все будет хорошо, когда на сеновале приспичило? — напомнила Лена.

— В такие минуты мужчина теряет над собой контроль.

— Понятно — не признаешь родню.

— Наконец-то дошло.

— Но я еще поставлю перед фактом твоих родителей, и неизвестно, как они отнесутся к твоей невинной шалости.

— Разве ты еще не свершила столь значительное действие?

Она изумленно взглянула на него.

— Нет.

— Странно. Впрочем, это не так уж и важно, откуда они узнали столь приятную новость. Возможно, твоя мамочка позаботилась об этом гораздо раньше доченьки, — иронизировал студент. — Только мои родители мне пока доверяют больше.

— Ну и свинья же ты! Что я плохого тебе сделала?

— Ничего, к счастью, — вынужден был признать Виктор. — Даю бесплатный совет: не пытайся меня заарканить, все равно не получится.

— Витенька, — на глазах Мироновой выступили крупные слезы, — не бросай меня. Жить без тебя не могу. И рожать-то собралась, чтобы сделать тебе приятное.

— Знакомая песня. — Он позволил себе улыбнуться. — Не приятное ты мне намеревалась сделать, а заарканить, как какого-нибудь барана безмозглого.

— Миленький, прошу, не бросай. Мы не станем тебе в тягость, — продолжала унижаться разочарованная Лена. — Когда — никогда, а семью заводить придется.

— Верно, только не с такой красавицей, как ты, — злорадствовал он, почувствовав себя полновластным хозяином положения. И немалую роль в этом сыграла сама девушка, унижаясь перед ним.

— Ты же говорил, что нравлюсь тебе.

— Нравилась, — поправил ее Виктор. — Я бы с удовольствием женился на всех, кто мне нравился или нравится, но, к сожалению, у нас в стране разводить гаремы запрещено законом. Даже уголовная статья за многоженство предусмотрена, — разговорился он. — Да и не султан я, не бай, накладно содержать такую ораву.

Его издевательские реплики, словно удары молотком, отдавались в голове Леночки. Слезы у нее высохли, и она с ненавистью смотрела на разглагольствующего парня.

— Замолчи, — попросила она чуть ли не шепотом, но было в ее голосе что-то такое, что подействовало на собеседника. Несмотря на то, что он почти не расслышал ее, рот у него замкнулся сам по себе.

— У нас гости? — долетел до обоих жизнерадостный голос Варвары Степановны. — Приглашай, сынок, одноклассницу в дом.

— Проходи, — произнес он, растерявшись.

— Мне пора, Варвара Степановна, — ответила Миронова не Виктору, а его матери. — Шла вот мимо и случайно встретились с вашим сыном.

Лена улыбнулась женщине, подмигнула вконец растерявшемуся парню и зашагала своей дорогой.

Вероника Федотовна вошла в дом и окликнула дочку, но та не отозвалась. Это ее насторожило, потому что она позвала громко и твердо была уверена, что Лена дома. Женщина заглянула на кухню, в комнату, в спальню и в недоумении пожала плечами. Тихий скрип привлек ее внимание, она остановилась и прислушалась. Скрип повторился, и она определила, что он исходит из платяного шкафа, к тому же обращала на себя внимание приоткрытая створка. Вероника Федотовна распахнула дверцу, и на лице ее отразился неподдельный ужас.

— Доченька! — заголосила она.

Лена с петлей на шее висела внутри шкафа. Непонятно, откуда в такие минуты берутся силы, но женщина умудрилась выломать перекладину для одежды, и ее дочь вместе с кучей одежды упала ей на руки. Вероника Федотовна ослабила петлю, сделала искусственное дыхание и пощупала пульс.

И только теперь на ее лице появилась вымученная гримаса, отдаленно напоминающая улыбку.

Лена приподняла отяжелевшие веки, но мать не признала.

— Где я?

— Ты дома, девочка моя, дома, — ласково говорила мать.

Взор у девушки прояснился.

— Мама?

— Узнала, узнала, — обрадовалась Вероника Федотовна. — Как ты меня напугала!

— Зачем ты… меня? — вспомнила дочь то, на что она решилась. — Я не хочу жить. Не хочу! — И усиленно замотала головой из стороны в сторону.

— Девочка моя! — Мать села на пол рядом с дочкой, прижала ее голову к себе и дала волю слезам. — Себя не жалеешь, пожалей дите свое.

— А зачем он мне? — Она вырвалась из объятий Вероники Федотовны, посмотрела ей прямо в глаза и не мигая продолжала: — Я для него собиралась рожать. Для него! — зазвенел ее голос. — А если я не нужна Виктору, то и мне ребенок не нужен. Я его ненавижу. Ненавижу!