Не проспи любовь

Макс пробует завести машину еще и еще, умоляет ее завестись, но, когда ничего не получается, он просто прислоняется лбом к рулю и стонет. Я робко кладу ладонь ему на плечо, и он ее не сбрасывает. Только немного приподнимает голову, поворачивает ее ко мне и смотрит на меня с мольбой.

– Все хорошо, – говорю я. – Все будет хорошо. – Я еще никогда его таким не видела.

– Я просто хочу во всем разобраться, – говорит он. – Чтобы все наладилось. В жизни и… у нас.

– Я знаю, – говорю я.

– Бартоломео Бернс! – кричит Софи с заднего сиденья.

Мы все трое поворачиваемся к ней.

– Что-что? – спрашивает Оливер.

– А вы меня сильно любите? – торжественно спрашивает Софи, размахивая телефоном в воздухе, будто это выигрышный билет.

– Смотря кто у тебя там на проводе, – говорю я. – Маргарет Янг?

Софи качает головой.

– Бартоломео Бернс, – повторяет она.

– Бартоломео Бернс, этот твой репетитор по латыни? – спрашиваю я. – Который еще носил крест со съемным распятием?

– Так и было. Он носил крест на шее, – спокойно поясняет Софи, – иногда с распятием, иногда – без. Но это было краткое увлечение, не больше, если вы понимаете, о чем я, – говорит Софи, поигрывая бровями.

– К чему это все вообще? – спрашивает Макс.

Софи закатывает глаза.

– Я выложила сегодняшнее селфи с альпакой с фермы Альфреда, Бартоломео увидел его, и оказалось, что он и сам там бывает! – рассказывает Софи с торжествующим видом. – Он написал мне, я рассказала ему, почему мы здесь… ну, вкратце… без всяких безумных подробностей… и он сказал, что мы можем переночевать у него в общежитии! Потому что пол-этажа разъехалось.

Напряжение в машине ослабевает, будто мы сидим в падающем самолете, которому вдруг удается выровняться.

– Отличная работа, Соф! – восклицаю я и даю ей пять. – Замечательная идея.

– Но есть одна проблема, – говорит Софи и морщится. – Он сказал, что у него сегодня масштабная вечеринка… он надеется, что мы не очень возражаем.

При слове вечеринка глаза Оливера начинают сиять.

– Думаю, можно было бы ее посетить, – говорит он.

Когда мы выходим из машины и идем к общежитию Бартоломео, я оборачиваюсь и замечаю, что Макс странно смотрит на свою машину.

– Что такое? – спрашиваю я.

– Могу поклясться, что она только что помигала мне, – говорит Макс.

– Ты просто устал, – говорю я.

– Нет, – говорит он, нахмурившись. – Фары мигали. Что само по себе странно, даже если бы машина и не сломалась. – Голос у Макса задумчивый, он явно размышляет о чем-то своем.

А потом абсолютно пустая машина вдруг бибикает.

Макс беспомощно смотрит на меня.

– Все становится жутко странным, Элис. Нужно это остановить.

Я смотрю на него. Волосы растрепались, взгляд безумный. Что случится, если мы не сможем положить всему этому конец? Он тогда совсем лишится рассудка?

А что случится, если у нас все-таки получится?

Глава двадцать восьмая Ох и повезло же твоей собаке

Судя по моим скромным представлениям о жизни в колледже, которые я почерпнула из таких замечательных фильмов, как «Зверинец» и «Старая закалка», есть несколько проверенных способов повеселиться на славу во время вечеринки. Обязательно нужны: хорошая музыка, полураздетые девушки, море алкоголя и всеобщее безумие.

Бартоломео Бернс и его соседи по двухэтажному кирпичному домику, что стоит на самом краю кампуса, либо не видели эти фильмы и ничего об этих способах не слышали, либо решили упрямо и по-хипстерски их игнорировать. Наверное, это можно было предвидеть, учитывая стену с латинскими надписями и впечатляющую коллекцию насекомых, и то, и другое мы успели заметить, когда приехали. Но нам тогда казалось, что студенты колледжа уж точно знают толк в развлечениях.

Но мы ошибались. Фатально, непоправимо ошибались.

– У моей бабушки в доме престарелых и то веселее, серьезно, – говорит Софи, стоя в дверях между комнатой, где играют в «Монополию», и комнатой, где режутся в видеоигры. В руке у нее бутылочка с малиновым коктейлем – Такая тоска, хоть криком кричи, – заявляет она и делает огромный глоток.

– Привет, – говорит худощавый рыжий парень в толстых модных очках, подходя ко мне, и небрежно опирается на каминную полку. – Я – Уоллес, – представляется он, подмигивая. – Почему я тебя никогда раньше не видел?

– Она тут не учится, – сообщает Софи между глотками.

– А, – кивает Уоллес. – А то я подумал, что все из-за того, что я не высовываю носа из студии. Я там, короче… занимаюсь искусством. – Он пристально смотрит на меня, будто ожидая восхищенных ахов и охов.

– Так, значит, ты учишься на факультете искусств? – вежливо спрашиваю я, а Софи невоспитанно закатывает глаза.

– Я подумываю на него перейти, – говорит он. – А пока просто творю, работаю над своим творческим проектом.

– А что это за проект? – спрашиваю я.