Не просто о любви

– Я рад, что ты спросила. Есть два варианта. Ты можешь продолжать орать, охрипнуть минут через пять и остаться без ужина и ночлега. Или есть еще опция: провести лучшую ночь в своей жизни без мобильных телефонов под тропическим звездным небом на лоне райской природы. И бонус… косячок.

– Да пошел ты, – самовыразилась Олеся.

– Не смею настаивать. Но, между прочим, ты еще можешь попробовать спасти наш ужин, если он недалеко уплыл. Кто знает, сколько нам придется прочахнуть здесь, на необитаемом острове, если завтра начнется ураган и за нами никто не приплывет.

Олеся послала милое дитя еще раз и с большим чувством.

Однако мысль о лучших годах, проведенных вдали от цивилизации, слегка омрачила ее боевое настроение и остудила пыл. Чертыхаясь, она двинулась по кромке прибоя в поисках выброшенного мешка, но с визгом выскочила на песок, так как почувствовала, что по ней пробежалось какое-то невидимое существо, страстно желающее моря.

Вдоль полоски пляжа с грохотом разбивались волны. Рыча, они набрасывались на спящий берег и с ворчанием, в котором Олесе слышалась угроза, нехотя отползали обратно. Недолго думая, пленница острова благоразумно предпочла вернуться к слабенькому костерку, который Алексу удалось все-таки развести посреди вселенской темноты. Ветер полоскал его рваные лоскуты, безжалостно трепля их из стороны в сторону, но все же это был хотя и ненадежный, приют тепла и защиты посреди враждебного мира.

Осмотревшись в поисках исчезнувшего куда-то парня, Олеся с облегчением констатировала, что, по крайней мере, фонарь был им предусмотрен. И теперь его слабый луч шарил в пальмовых зарослях, где ветер, запутавшийся в широких листьях, слегка слабел и пел ровно и глубоко, перебирая их резные струны.

Она огляделась. С визуальным рядом было плохо – в двух метрах ни зги не видно, зато звуковой превышал все допустимые пределы. Это не обнадеживало. Приунывшая Олеся сжалась у костра, стараясь согреться – несмотря на тропические широты, ночь показалась ей зябкой и влажной – океан выбрасывал на берег тонны брызг. На мгновенье они зависали в ночном воздухе, охлаждая его, чтобы потом неминуемо обрушиться вслед за волнами и снова стать шипящей соленой газировкой.

Новоявленный островитянин появился из темноты. Жмурясь на огонь, уселся по-турецки и не спеша прикурил от корявой головешки. Тот факт, что он не обращал на Олесю никакого внимания и, казалось, был совершенно доволен жизнью, несмотря на видимые неудобства положения, снова возбудил в Олесе желчеотделение.

– Ужина не будет.

Алекс равнодушно пожал плечами. В свете костра его лицо казалось совсем юным, по-мальчишески нежным и сонным.

– Там же был и завтрак, и обед, – сказал он и затянулся, после чего медленно выдохнул пахучий дым, мешая его с дымом костра.

Исторгнув воинственный клич, Олеся набросилась на наглеца и успела порядком попинать его, прежде чем получила подножку и оказалась подмята молодым и сильным телом. Долгий предупреждающий поцелуй не заставил себя ждать. Олеся хотела уже применить излюбленный женский прием – ногой в пах, но вдруг ее взгляд переместился в сторону, и свет от целой россыпи ярчайших бриллиантов резанул по глазам. Следуя ее взгляду, Алекс тоже оглянулся. Оба сели и некоторое время молча взирали на небо, потрясенные грандиозностью своего открытия.

– Никогда такого не видела!

Как ни старалась, Олеся не могла скрыть восхищения. Глаза ее расширились, рот приоткрылся, и оттуда вырвался восторженный полувздох.

– И не увидишь в своем городе, – подтвердил Алекс, снова прикуривая затоптанную было Олесей сигарету.

Он подобрался поближе к замершей спутнице и, откинувшись, улегся рядом на прохладный песок, закинув руку за голову. Алый огонек его сигареты то разгорался, то, тлея, тонул в ночи.

– В городе у меня работа, – отозвалась Олеся, – я люблю свою работу, между прочим. Не говоря уже о том, что она приносит бабло. А тебе не скучно жить, ничего не делая?

– Мне не скучно жить!

– А почему ты не женишься? – спросила Олеся, все еще не в силах оторваться от величественной картины звездного неба. – Сейчас бы не престарелых теток по пляжам валял, а свою, молодую и красивую.

– Не хочу плодить отчаяние.

– Что?

Олеся удивленно оглянулась на огонек сигареты.

– Тебе что, поговорить больше не о чем?

– А все-таки? – Олеся почувствовала сладкий привкус мести.

– Ну хорошо. Отец бросил мать после тридцати лет счастливого брака. Женился на молодухе, родил мне брата. Мать заболела, слегла и не встала больше. Очень типичная история для нашего времени.

– Ты так говоришь, как будто сам в другом времени живешь.

– Нет, конечно, но карму портить не хочу.

– Боишься, что другую женщину полюбишь? – поинтересовалась Олеся, замирая.

– Мой дед армянин говорил так: если влюбишься, а потом женишься – считай, тебе повезло. Но если сначала женишься, а потом влюбишься, помни, что настоящим мужчиной тебя сделала твоя жена и второй раз мужчиной ты не станешь.

– Это в каком же смысле?

– В таком смысле, что гулять себе гуляй, но семья – это святое.