Не просто убить…

– Я — чеченец. И этим горжусь. Но я хочу остаться россиянином. Я воевал, чтобы в Чечне не было угнетения… А его и не было. Командир, я смотрел все передачи по спутнику из Чечни – там теперь хорошая жизнь. Лучше той, чем которую мы хотели дать нашему народу… Моему народу. Ты же не чеченец, ты меня не поймёшь, что я ощущаю, наблюдая со стороны, как моя Родина расцвела благодаря тому, что осталась частью России. Если бы Москва дала слабину и отпустила Чечню, моя Родина и сейчас бы погибала в междоусобице, в крови. Было бы ещё хуже, чем в Афганистане… В Грозном разместился бы контингент американских войск, чтобы охранять назначенного ими «президента»… И мы бы тоже растили коноплю… Мне всё это не нравится.

– Ты насмотрелся по спутнику пропаганды с «Раша тудей»? Там сплошное враньё. Ваха, это элемент информационной войны. Мы тоже в своё время гнали полную лабуду про Москву, чтобы обломать федералов. То же делают и они… А ты купился.

– Нет, командир. Там всё действительно хорошо. Мы опять стали в России своими. Впрочем, мы и были своими. Потом эти наши с вами подрывные акты в Дагестане, Балкарии. Я ведь понимаю, что борьба за свободу здесь ни при чём. Всё из-за денег…

– Ваха, я тебя не понимаю. – Шамиль начал заводиться. Такого от Вахи он не ожидал – тоже, тварь, собрался бежать. Россиянин он, видите ли! Козёл он хитрожопый! Невыгодно стало жить на Северном Кавказе, где в последнее время только тем и занимались, что рэкетировали местных торговцев. Собирали дань и уходили в заросли на отсидку. А «бабло» пересылали из Грузии на личные счета. А когда приходили журналисты (хитрые уроды из Москвы и Питера, готовые ради похвалы старшего редактора Родину продать), разыгрывали перед ними упёртых героев-сепаратистов. А ныне большие прибыли ушли, и Ваха, как последняя сука, заскулил, что потянуло его на Родину. Раньше ты о Родине своей думал, когда «бабла» было немерено? Урод-перевёртыш. Теперь возмечтал урюками в Тамбове торговать да скороспелых девок по саунам трахать. Мразь!

Кулак Шамиля сжимался и разжимался. Крыса, думал он о Вахе. Понял, что здесь он ничтожество, а в России он везде свой. Будет ночью идти, козлина, по тайге, где-нибудь в Забайкалье, грязный и без денег, постучится хоть в милицию, хоть на почту, даже в дом к леснику – эту тварь обогреют, накормят и даже, если будет у него желание, оставят работать, жену найдут. Он свой там, этот урод, он россиянин, он говорит по-русски, у него русское образование, он в России свой человек. Именно здесь, за границей, эта шваль поняла, что они сражались неизвестно за что. Если отпустить вожжи – все вернутся в Россию, и этих козлов отечески пожурят и отпустят – иди, заблудший сын, живи, как пожелаешь. Иди в Грозный, иди в Гудермес, иди в Москву или Новосибирск. Эта огромная земля Россия – твоя, и ты её сын. Делай свою судьбу.

У Шамиля запершило в горле. И он сын России, и, если признаться честно самому себе, дали бы ему амнистию, он бы с радостью вернулся в Россию, поселился бы в Петропавловске-Камчатском, Южно-Сахалинске или чукотском Анадыре. С теми деньгами, что он «наварил» на кавказских делах, он бы смог организовать роскошные производства там, на окраинах, и обогатился бы ещё больше, и России бы принёс пользу налогами и деньгами. Причём искренне. Стал бы депутатом – сейчас это просто, а там, глядишь, и мэром какого-нибудь города. Он ведь по национальности русский. Русские – белокожие азиаты, поэтому все азиаты для них братья. Потому их и уважают в азиатском мире. А воюют с Россией лишь те, для кого война хороший заработок, и деньги за их «услуги» идут из западных, а не восточных банков.

Только вот не может у него получиться нормальной жизни, пока одна тварь живёт на этом свете и дышит одним с ним воздухом!

Шамиль сейчас ненавидел Ваху. Минуту назад он думал о нём как о преданном «нукере», который пойдёт за ним до конца. Оказывается, вовсе нет. У Вахи русское образование, полученное при советском строе, и, как бы ни ругали СССР американцы, благодаря этому образованию даже сейчас, в безвыходной ситуации, он свободный человек, способный анализировать происходящие события и информацию. Он уехал из Чечни и сразу понял, что оковы, сковывавшие его, спали. Там он был рабом своих командиров. Он не мог сбежать, не мог обдумать спокойно свои действия. А сейчас он всё сопоставил.

Шамиль с шумом всосал сок через пластмассовую соломинку.

– Ваха, если ты собрался в Россию, я тебя предупреждаю – тебя расстреляют.

Ваха не смотрел на Шамиля. Он умён, этот Ваха, – он никого не убивал, и его сразу бы отпустили, если бы он сдался федералам. Мало того, ему бы выплатили четыреста тысяч рублей за утерянное имущество. С такими деньгами можно устроиться в любом среднем городе России. Шамиль понял, какие настроения царят в умах его людей. Да, если чуть ослабить пресс, он потеряет свой отряд – все, словно мерзкие крысы, кинутся в Россию за амнистией и деньгами. Даже убийцы вернутся – отсидят лет пять-шесть и дальше будут жить спокойной, размеренной жизнью среди своего народа.