Не-птица (СИ)

Я улыбнулся. Кажется, она уже забыла о моей вспышке перед концертом. Закинув рюкзаки за спины, мы не спеша шагали по тротуару. Сентябрь заканчивался, похолодало — Лена надела джинсовку поверх обычной кофточки. Я глубоко вдохнул, чувствуя её запах — легкий аромат цитрусовых духов и шампуня. Лена замедлила шаг.

— Знаешь…

— Да? — я подстроился под ее скорость и пошел рядом.

— Ты же Иволгу приютил просто так?..

— Не совсем, — усмехнулся я. — Но допустим.

Лена остановилась совсем. Я оглянулся. Девушка стояла, глядя себе под ноги, сцепив руки в замок. Решалась на что-то.

— Если… — Лена сглотнула комок в горле. — Если мне понадобится… пожить…

— У меня? — я не поверил собственным ушам. — Конечно, Лен, разумеется! Что случилось?

— Пока ничего, — она выдохнула, успокаиваясь. — Я так, на всякий случай.

— Лен?

Девушка продолжила идти.

— Паша не ночует дома. Не всегда, конечно… И я знаю, что он делает этими ночами. Догадываюсь даже, где и с кем, — Лена поежилась. — Говорить о таком — будто в грязи барахтаться.

— Уходи от него! — я взял её руки в свои.

— Куда? — девушка посмотрела в глаза. Затравленно.

«Ко мне!»

Я пожал плечами.

— Квартира у вас чья?

— Его, — Лена отступила на шаг.

— А родители у тебя где живут?

— У меня только папа. Мама ушла давно.

— Извини.

— Ничего. Это было давно. Папа — дальнобойщик. Маме не нравилось. В общем, есть папина квартира. Но если я туда вернусь, папа будет спрашивать… Не хочется.

— Почему ты просто не расстанешься со Светлицким?

Мы снова пошли вровень, так что говорить стало проще.

— Я могу ему помочь, — нахмурилась Лена. — Понимаешь, его таким вырастили. Паша хороший. Не всегда, но хороший. Я в него верю.

Остро захотелось выругаться. К счастью, мы дошли до перекрестка, где нужно было расходиться по домам.

— Что ж… — Леночка остановилась и кивнула, прощаясь. — Спасибо, Глеб. Ты очень хороший.

Я свернул во двор. Солнце зависло у горизонта, не торопясь погружать Новосибирск в темноту. Вечера у нас очень-очень долгие, закат тянется до одиннадцати. Можно бродить по проспектам и улочкам, сколько угодно. Вот только мне не угодно. Домой хочется. Но закат красивый, что правда, то правда. Будто псих-импрессионист швырнул палитру с желто-красными оттенками на край голубого полотна. И теперь краска растекается бесконечной стеной, а ты смотришь и думаешь, как ничтожен перед великолепием небес.

Подъездная дверь скрипнула, пропуская меня внутрь. Шаги гулко отдавались на лестничных площадках. Я поднимался и думал о Светлицком. Как спасти от него Леночку?

«Вообще-то, это она его собирается спасать!»

Открыв дверь, я шагнул в квартиру, оставив в подъезде собственные сомнения. Сейчас лучше не напрягать мозг — завтра выходной, дома Иволга с особенным чаем. Еще в обед написала, что приготовила «мощщщщщный» сбор. Боюсь представить.

— Здорово, дерево! — мелкая выскочила из комнаты и повисла на мне, потом разжала руки и унеслась на кухню. — Щас чифирнем!

Я только вздохнул и, бросив рюкзак у стены, пошел следом. Иволга уже поставила чашки на стол, затем наполнила их бледно-зеленой жидкостью. Взял свою, вдохнул запах трав, мягкий и обволакивающий. Выпил. Чай горчил, вяз на языке и в целом оставлял странное, но все же приятное послевкусие. Мир сразу как бы просветлел, заиграл красками. Ива, успевшая уже допить свою порцию, перегнулась через стол и звонко поцеловала меня в щеку.

— Только не вздумай так делать при Русе. Он не поймет.

— Я не настолько тупая, — отмахнулась мелкая. — Готов завтра тусить со спиногрызами?

Кивнув, я осушил кружку и потянулся к чайнику.

— Э, ть-ть-ть-ть-ть! — Иволга схватила за руку. — Не торопись. Выпьем еще через часок. Не раньше.

— Это почему еще? — спросил я.

— Н-ну…

— Ива!

— Передоз будет, — выпалила красноволосая, и выскочила из кухни, не дожидаясь, когда я кину в нее чем-нибудь.

— Ты туда чего добавила?!

— Белену! — сообщили из коридора. — Совсем-совсем мало, даже глюков нет!

Я бросился мыть чайник. Вода слегка расплывалась перед глазами, от чего захотелось слегка ударить Иволгу десять раз подряд. Расправившись с остатками наркотического чаепития, пошёл ругаться с зачинщицей.

Зачинщица валялась на диване, схватив маленькую подушку, чтобы в случае чего отбиваться. Я швырнул в неё футболкой. Ива взмахнула руками, футболка отлетела в угол. Я подошел к мелкой, вцепился в плечи, чтобы как следует тряхнуть, вытрясти всю эту идиотскую дурь. Иволга оказалась ловчее — мою поясницу оплели маленькие ножки, а сзади на шее сомкнулись короткие пальчики. Девушка притянула меня к себе и поцеловала: быстро, ласково, виновато. Мы целовались редко, но с удовольствием — Ивушка умела это делать.

— Не злись, пожалуйста. Не нравится — больше не буду такое заваривать.

Она победила, просто и моментально. Из меня будто выдернули стержень, пусть гнущийся и пластичный, но все-таки — стержень. Рухнув рядом с Иволгой, я сосредоточился на дыхании. Вдох-выдох. Я спокоен.

— Совсем не нравится. Ты еще и наркоманка?

— Н-ну…

— Не юли!

— Нет, — ответила Ива. — Только чуть-чуть, очень редко. Вот как сейчас. Ещё на тусовках закидываюсь. Не торчу, не ломает. Угомонился?