Не Пустые (СИ)

— Он должен был остаться там, с распоротой грудиной…— растянул с недовольством Гриммджо. — Но ты снова вмешалась, самовольно нарушив бой. — небесные глаза Шестого устремились к ней. — Это был его выбор. Ннойтора предпочел смерть, а ты лишила его и этого. — обвинительные нотки в сочетании с протяжным рычанием заволновали воздух возле ее плеч. — Какого хрена, Нелл? Ведь эта муть никогда не закончится!

Под мутью, Гриммджо подразумевал ее с Джиругой непонятное и вынужденное противостояние. Оно началось с самого начала, как только она решила вступить в ряды Эспады под руководством чрезмерно идеального Айзена Сосуке. Бывшего капитана пятого отряда Готей тринадцать из Общества Душ.

Вначале это были короткие взгляды, обретавшие со временем колючесть и презрение. Дальше пошли непонятные насмешки и грубое злословие со стороны худого, но очень высокого арранкара. Его темные волосы небрежно падали на плечи, а большой рот кривился в отталкивающей улыбке с издевкой.

Тогда Ннойтора не был Пятым, но звание местного засранца заполучил практически сразу. Даже Гриммджо со своими повадками адьюкаса, по сравнению с ним казался образцом благородства и почтительности.

Она часто называла Джиругу глупцом, а еще животным, потому что он был им. Грубым, непримиримым и подлым. Шовинист в чистом виде и садист - распутник.

Но что-то бурно сворачивалось между ребер, вызывая слабое напряжение, стоило ей столкнуться с тогда еще Восьмым. Не важно, где и кто был этому свидетель, Нелл не могла понять, откуда такая реакция и что происходило с пространством вокруг них.

Ее неспешная походка еще больше замедлялась, глаза вынужденно подчинялись немому приказу игнорировать, а дыхание и вовсе останавливалось.

Все ради полного контроля и весьма упрямого желания продемонстрировать свою нерушимую гордыню.

— Давно пора ответить. — мрачно проговорил Гриммджо, а потом еще раз бесцеремонно сплюнул вниз и развернулся.

Нелл так и продолжала стоять в тишине, чувствуя то самое напряжение, которое успело заразить все внутренности. Она закрыла большие, кварцевые глаза, заблестевшие после исчезновения последнего солнечного луча. Губы раскрылись, выпуская протяжный выдох.

Наглец Шестой полностью прав. Она должна ответить. За все. Перед ним.

— Пора. — горько сказала себе бывшая Третья.

***

Длинные коридоры замка трусливо дрожали под монотонный стук ее каблуков. Глухое эхо вибрировало и беспокойно перемещалось из угла в угол.

Это место и прежде было опустошенным, но теперь, после того как их лидер проиграл, высокие светлые стены все сильнее душили объятиями огромного склепа.

Добровольный погребальный пантеон для великих воинов, о которых никто никогда не вспомнит.

Нелл спустилась на третий этаж, не забыв предупредить своих фрассьонов, чтобы не ждали ее на ужин и не беспокоили.

Она мельком посмотрела в сторону трех гостевых комнат, которые успел разрушить Пятый при помощи своей взбесившейся духовной энергии. В стене красовались внушительные дыры, пропуская холодный воздух наступающей ночи.

Иерро Ннойторы действительно поражало. То, как он быстро восстанавливался, наращивая внутри себя силы и подкрепляя их безудержной яростью.

Когда он обрел способность говорить, то просто кричал во все горло, разрушая стены и высокие колонны. Трещины поползли по нерушимому зданию, словно невидимые твари, а все, кто остался в живых закрывали уши, проклиная день, когда Неллиель притащила его обезображенный полутруп.

Через пару дней, истошные вопли сменились отборной бранью, что даже Гриммджо несколько раз присвистнул от услышанного.

Джиругу насильно кормили и вливали припасенные средства для усиления регенерации. Единственные, кто мог терпеливо заботиться о нем, были ее верные братья фрассьоны, Пеше Гатише и Дондочакка Бирстанн.

Сама Неллиель ни разу не навестила спасенного арранкара. Не потому, что не хотела или боялась, а просто не знала зачем.

Зачем вообще спасла? Зачем не позволила свершиться столь желанному для этого засранца суициду? И зачем сумела вернуть себя, только прошептав его имя?

Девушка резко остановилась, с целью передышки, в которой совсем не нуждалась. Она точно знала, что скажет Ннойторе и как поступит дальше.

Но проклятое напряжение не отпускало. Наоборот, еще больше сдавливало изнутри, поражало сосуды и разрывало мышцы. До дрожи, до стихийного непослушания и едва выносимого ожидания встречи.

— Давай же, Нелл… — проговорила сама себе бывшая Третья.— Так или иначе, ты виновница.

Она продолжала придерживаться идеи открытого диалога, основанного на искренности. Пусть будет тяжело и странно, но у Ннойторы есть право знать о причинах столь вопиющего курьеза.

По-другому этот поступок никак нельзя было назвать.

Нелл подошла к высокой двери, за которой скрывалась смертоносная тишина и замерла с поднятым вверх кулаком, готовым тихо постучать.

«Вряд ли он обрадуется» — подумала девушка, инстинктивно поправив маску на своей голове. Она была полностью восстановлена, вплоть до последних зубов и кончиков рогов.