Не пытайтесь это повторить

Увидела вполне симпатичную, стройную обнаженную девушку без всяких швов в области черепа и грудины. И еще. На голове у меня росли волосы! Пока что они топорщились как у ежика, но чувствовалось, что это только начало.

— Насчет твоих волос, — откашлялась Юля. — Я запустила специальную программку, они будут расти до тех пор, пока ты не скажешь: "Волосы, достаточно!" Не забудешь?

— Постараюсь. А почему зрачки у меня теперь вертикальные?

— Так и положено. Это отличительный знак всех умертвий. Кстати, ты еще и тени не отбрасываешь.

— Но тени не отбрасывают вампиры…

— И еще вы. Ладно, разговоры разговорами, а надо подобрать тебе какую-нибудь одежду. Не пойдешь же ты домой голой. И кстати, мне тоже нужно переодеться. Этот черт Овидий порвал мою лучшую рубашку!

— Юля, а разве я пойду домой?

— А куда же? — удивилась Юля.

— К родителям?

— Ну ты же с ними жила… Нет, я могу тебе предложить первое время пожить у меня, чтобы адаптироваться, но, по-моему, адаптация тебе не нужна.

— А как мои родители воспримут, что я теперь мертва?

— Ты забыла. Они это уже восприняли. Теперь они воспримут и то, что ты существуешь.

— Спасибо тебе, Юля.

— Не благодари. Идем-ка займемся любимым бабьим делом.

— Каким это?

— В тряпках рыться.

Мы вышли из операционной и оказались в давешнем коридоре. Юля подвела меня к одной из дверей:

— Это моя гардеробная.

Дверь открылась. Внутри комнаты зажегся свет. Я увидела крепящиеся к крашеным стенам металлические палки, на которых медленно раскачивались вешалки с самой разнообразной одеждой.

— Выбирай, — широким жестом предложила Юля.

В конце концов мы остановились на прямой черной юбке в пол, пепельного цвета блузке с черными кружевами, широком поясе, телесного цвета колготках и туфлях — лодочках на небольшом каблучке. Еще, конечно, было белье — скромное, но дорогое. От Виктории Саммер. Не знаете такую марку? Ничего, скоро узнаете. Это наш дизайнер. От нее без ума в Европе, а в России еще не распробовали, все кидаются на тряпки от Армани и Валентине.

— Выглядишь отлично, даже косметика не нужна. Кстати, волосы уже доросли до плеч.

— Пусть еще подрастут, — махнула рукой я, всегда мечтавшая о длинных волосах.

— Ну что ж, — сказала Юля, когда мы вышли из гардеробной, — осталось мне что-нибудь найти.

Она погремела вешалками и выбрала красивую рубашку поло. Когда она снимала с себя старую, рваную, в засохшей крови, то повернулась ко мне спиной. И я увидела шрамы, пересекающие спину этой прекрасной девушки-женщины.

— Юля! — ахнула я, не сдержавшись. — Кто тебя так?!

Она натянула рубашку и повернулась ко мне. Спросила удивленно:

— Ты о чем?

— Шрамы, — пробормотала я. — У тебя на спине шрамы. Ужасные. Откуда они? Кто тебя обидел? Я убью того, кто тебя обидел.

— А, ты об этом, — улыбнулась ведьма. — Это я сама себя обидела.

— То есть?

— Я занималась бичеванием. В смысле самобичеванием.

— Зачем?!

— Чтобы достигнуть религиозного просветления.

— Ничего не понимаю.

— А, тут и понимать нечего. Очень часто приходится идти на какое-то самопожертвование, чтобы связаться с почитаемым божеством. Молитвы просто бывает недостаточно.

— Прости, я лезу не в свое дело… Но какое божество ты почитаешь?

— Богиню Диану, разумеется. Богиню всех ведьм.

— А… а Творца ты почитаешь?

— В какой-то степени. Но Диана мне ближе. Ладно, сейчас не об этом. Нам нужно сделать кое-что очень важное.

— Что именно?

— Дать тебе имя.

— Но у меня уже есть одно.

— Это имя тебя живой. Оно не имеет никакого отношения к тебе мертвой. То твое имя выгравируют на могильной плите на кладбище. И со временем забудут.

— Постой! Какое кладбище! Какая могильная плита! Я ведь… вот.

— Я понимаю, что ты "вот". И другие это поймут. Но найдутся злые силы, которые захотят тебе навредить. Вот их и нужно обмануть фальшивой могилой.

— А, с пустым гробом, да?!

— Не совсем пустым. В нем будет кукла с вышитым у нее на груди именем. Твоим прошлым именем. Оно должно умереть.

— Понимаю.

— Тогда идем.

И мы вошли в еще одну комнату.

Вот она действительно напоминала обиталище ведьмы. Стены сплошь расписаны каббалистическими знаками, солярными символами и даже кельтскими рунами. В центре мраморного пола красовалась пентаграмма, выложенная пластинками оникса. В правом углу комнаты стоял круглый стол, накрытый тяжелой бархатной скатертью алого цвета и с длинной бахромой. На нем был водружен каббалистический семисвечник с горевшими свечами, образовывавшими Тетраграмматон — Тайное Имя Вседержителя. Кроме семисвечника на столе был еще магический кристалл. Но Юля даже не посмотрела в их сторону. Она направилась в левый угол, где стоял маленький треножник для воскурения благовоний. Тут она остановилась и указательным пальцем послала в треножник маленькую молнию. Сухие травы, которые лежали в нем, загорелись, а скорее, затлели. От треножника начал подниматься сладкий, немного дурманный дым.

— Дай мне свою руку, — сказала Юля.

Я дала.

Юля протянула мою руку над треножником и медленно, напевно заговорила: