Не ради прибыли. Зачем демократии нужны гуманитарные науки

Рассмотрим случай Билли Такера: в 19 лет этот студент массачусетского бизнес-колледжа должен был в процессе обучения прослушать несколько курсов по «гуманитарным наукам», в том числе и курс по философии[39]. Интересно, что его преподавателем философии оказался американец индийского происхождения, Кришна Маллик, родом из Калькутты, знакомый с образовательными идеями Тагора и усердно применявший их в своей работе, поэтому его курс философии соединял две в высшей степени сократические культуры. Для студентов курс начался с рассказа о жизни и смерти Сократа. Такера неожиданно тронула история этого человека, который пошел на смерть, чтобы остаться верным своим принципам. Затем студенты изучали основы формальной логики, и Такер с радостью отметил, что получил высокую оценку по этой теме; он никогда раньше не думал, что может хорошо разбираться в чем-либо абстрактном или высокоинтеллектуальном. После этого студенты начали анализировать речи политиков и передовые газетные статьи и искать в них логические ошибки. Наконец, на последнем этапе курса, они исследовали дискуссии на злободневные темы. Такер с удивлением обнаружил, что его просят привести доводы против смертной казни (при том, что сам он выступал в ее защиту). По его словам, он никогда прежде не представлял себе, что можно защищать точку зрения, которой человек не придерживается. Мне он рассказал, что этот опыт научил его иначе вести себя в политических дискуссиях, и сегодня он более склонен уважать мнение противоположной стороны и интересоваться доводами обеих сторон, а также теми пунктами, в которых противоположные стороны сходятся во мнении, тогда как раньше дискуссия представлялась ему всего лишь поводом для бахвальства и пустых обещаний. Мы видим, как подобный подход очеловечивает политического «противника», приучает разум считать оппонента рациональным существом, способным хотя бы в чем-то согласиться с мнением противоположной стороны.

Теперь рассмотрим важность такой способности на нынешнем этапе развития современной плюралистической демократии, существующей в условиях могущественного мирового рынка. Заметим, что даже при первостепенности экономического успеха лидеры крупных компаний прекрасно понимают значение корпоративной культуры, и такой, в которой не замалчивалась бы критика, сочетались индивидуальность и ответственность. В США я разговаривала с ведущими педагогами в сфере бизнес-образования. Кое-кто из них связывает самые крупные наши катастрофы – провал некоторых этапов осуществляемой НАСА программы «Космическая транспортная система», еще более трагичные истории банкротства компаний Enron и WorldCom – с соглашательством, когда довлеют авторитет и кастовость, а критика остается просто невысказанной. (Такое соображение получило подтверждение в проведенном Малкольмом Гладуэллом исследовании культуры пилотов гражданской авиации: Гладуэлл обнаружил, что следование авторитету – основная причина нарушений безопасности[40].)

Не менее важен для бизнеса вопрос инновационного потенциала. Есть основания полагать, что гуманитарное образование развивает воображение и независимое мышление, а эти навыки остаются ключевыми для поддержания эффективной культуры инноваций. Опять же, педагоги в сфере бизнес-образования обычно побуждают студентов составлять для себя широкую образовательную программу и развивать воображение, и многие компании нанимают на работу выпускников гуманитарных учебных заведений, а не студентов, получивших более узкоспециализированное образование. Смоделировать контролируемый эксперимент в этой сфере непросто, однако, пожалуй, одной из отличительных черт развития американского экономического потенциала стало то, что мы всегда получали базовое общее гуманитарное образование или, если говорить о естественно-научной сфере, базовое образование в сфере естественных наук и обучение исследовательским навыкам, но не узкоспециализированное обучение исключительно прикладным навыкам. Эти вопросы требуют более полного исследования, но, вероятнее всего, такое полное исследование лишь еще раз подтвердит мои предположения.