Не рассказывай сказки (СИ)

— Да как же я брошу тебя? Да и куда я уеду? Поздно уже, — качала головой Марта, пока хлопотала с горой тряпок и тазиков.

— Бросишь? Нет, не бросай меня!

Мария то выла, то дёргалась, то затихала, то прогоняла Марту прочь, то умоляла не оставлять её одну. Марта что-то говорила в ответ, успокаивала, хотя саму её накрывала паника. Она не знала, как принимать роды, но надеялась, что всё обойдётся. Вот только бои, перекинувшиеся на ближайшие улицы, пугали не меньше, в любой миг какой-нибудь снаряд мог проломить хлипкие стены приюта и погубить всех, кому не посчастливилось остаться в городе.

Минуты тянулись как часы, часы как дни. Мария бледнела в тусклом свете свечей и была похожа на призрак. Тёмные широко раскрытые глаза смотрели на дрожащий потолок, собственный крик сливался с грохотом снаружи. Когда она почувствовала, что пора: её ребёнок прокладывает путь в этот безжалостный мир, то схватилась за живот и заплакала:

— Не надо! Не ходи сюда. Тебе здесь не будет места. Оставайся там, в тепле и безопасности!

— Мария, тише, не мешай ему! — кричала на неё в ответ Марта. — Твой малыш рождается. Позволь ему.

— Нет! Марта, не позволяй ему! Он будет несчастен, как я! У него не будет ни отца, ни матери! Зачем же? Убей его, Марта!

— Да что ты говоришь?! — в ужасе воскликнула Марта. — У тебя горячка.

Мария не знала, что делать. Ребёнок рождался. Он упрямо хотел увидеть мир, быть его частью, как она сама. Он так похож на неё и закончит, как она, и Мария ничего не могла с этим сделать.

— Марта, я написала ему… ей письмо, где всё рассказала. Я написала, что не люблю его… её, что она будет одна! Я использовала её, чтобы жить при её отце, но отцу она оказалась не нужна. Это правда. Пусть ребёнок знает! Пусть она не живёт грёзами и пусть уезжает. Прочти ей это письмо! — Мария тяжело хватала ртом воздух.

— Какое письмо, Мария? Я и читать не умею, а уж младенец подавно.

После этого Мария в бреду только бормотала невнятные слова. Марта хлопотала над ней, пока рядом гремели снаряды. Её руки вздрагивали, она сама уже рыдала от страха, но среди смерти и крови на её глазах рождалась новая жизнь. И в миг, когда на поле боя наступило затишье, крик младенца зазвенел в стенах пустого приюта.

— Мария, смотри! У тебя мальчик. Родился твой сын. Мария!

Но взгляд цвета оникса потух. Пшеничные локоны спутались и лежали на подушке под неподвижной головой. На горизонте занимался рассвет. На поле боя подняли знамя победы. А в приюте плакал живой младенец, Марта сидела с ним на руках над телом подруги. Ладони Марии лежали на животе, словно она в последней попытке стремилась удержать внутри дитя, не пустить его в мир, но оказалась бессильна.

Край письма торчал из кармана её платья. Марта взяла его в мозолистую руку. В другой и на коленях дремал младенец. Глаза цвета мягкого чая смотрели на желтоватую бумагу и корявые буквы, на бледное тело Марии и румяное дитя.

“Я написала, что не люблю его”

Одно движение — письмо полетело в огонь. Марта перехватила поудобней младенца и прошептала ему:

— Не бойся. Я тебя не брошу. Твои мама с папой любили тебя, но погибли в войне. Ты будешь со мной, и я расскажу тебе сказку о девушке и добром богатом господине.