(Не)реальный

Ей-богу, вот правду писали всякие горе-психолухи, сколь бы ни подтачивала уверенность в себе паскудная самооценка, наглость действительно была вторым счастьем. Сделай первый шаг к интересующему тебя мужику, покажи, что ты совсем не против, чтоб он тебя завоевал – хотя бы на эту ночь. С тебя не убудет, и время проведешь с пользой. С большой такой пользой. Ох-х… с какой большой пользой. Все-таки «не в размерах счастье» придумали какие-нибудь закомплексованные балбесы. Нет, наверняка удовольствие можно было получить практически в любом случае, но вот такого фееричного совпадения, как сейчас у Аленки, еще не было. И нет, не было больно – как если бы вдруг оказалось «слишком много». Все было как раз. Тютелька, мать её, в тютельку. Так, как и надо, чтобы не уговаривать себя кончить в течение минут, этак, сорока, отнюдь. Аленка ухайдокалась минут за восемь, и это она еще долго продержалась. Кончать сверху было оглушительно кайфово, внутри груди будто лопнула и растеклась по всему телу, в каждый маленький капилляр сконцентрированная, раскаленная как пески пустыни жара. Аленка, чуть-чуть умирающая, хныкающая от переизбытка удовольствия, ощутила себя инфузорией – без ручек, без ножек, одной лишь бессильной студенистой массой, стремящейся от усталости растечься по простыне. Ах, кто бы ей дал еще растечься…

Макс своей хватки на Аленкиных бедрах не ослабил. Даже сместил ладони выше, на талию и начал двигаться в скором, слишком скором для находящегося снизу мужика ритме. Продолжая подталкивать тело Аленки к себе. Аленка скулила – всякий толчок его члена внутри неё даже при теряющейся чувствительности все равно чувствовался острым, плотным, заставляющим ощущать каждую клеточку, каждую точку Аленкиного тела. И это было ужасно приятно, хотя бы даже эмоционально, потому что сейчас Макс явно находился на грани. Этот обаятельный, классный мужик – безумно заводящий Аленку одним лишь выражением глаз, – трахал её и готов был кончить вот-вот. И кончил, с хриплым глухим стоном, лишь одним толчком члена выбив из Аленки последний вдох. Позволил, наконец, ей рухнуть на простыню рядом с собой, чтобы здесь она, охреневая от происходящего, таращась в потолок и пытаясь пересчитать точки, кружащиеся перед глазами, услышала.

– Два-один в мою пользу…

7. Сосед

Аленка проснулась от стука в дверь. Проснулась, не открывая глаз, прислушалась к ощущениям. Не сказать, что на кровати в одиночном номере было очень удобно спать вдвоем. Хотя с учетом, что рядом с Аленкой сейчас дрых Макс и это его теплая тяжелая рука лежала у Аленки на талии, и это он тепло дышал ей в шею, Аленка была согласна поспать и с меньшим комфортом. Скажем – на полу.

Стук не прекращался. Кто-то конкретно озадачился достать Аленку из постели. Может, случилось какое ЧП? Или сосед настучал администратору? Интересно, чем Аленке чревато «громкое» поведение ночью? Выселят? Ага, сейчас, в уставе гостиницы не было ни слова про то, что постояльцы не могут ни с кем заниматься сексом, вот и пускай выкусят. Или деньги возвращают. Или… Или в номер для новобрачных переселяют… Какие там еще методы маркетинга были? В какую сторону обнаглевший, разбуженный в хренову рань (а девять утра для отпуска и почти бессонной ночи были реально несусветной ранью) потребитель мог раскатать свою губищу?

– Стучат, – проворчал Макс, недовольно шевелясь.

– Не вставай, я к ним выйду, – Аленка тоскливо вздохнула (номер-то все-таки был её, ей и нужно было разбираться) и нехотя выползла из-под одеяла и из-под руки Макса. Нашла белый махровый халат, сунула ноги в тапочки, поползла к двери. По пути зацепила взглядом зеркало в шкафу и прикрыла глаза, чтобы развидеть состояние волос. Матушка-природа и так-то наградила пышной, ужасно жаркой гривой мягких вьющихся локонов, а сейчас, после ночной «трепки», на голове Аленки было форменное воронье гнездо. Только вороны и не хватало в центре этого безобразия, и можно было лететь на шабаш. Впрочем, пофиг было, в каком виде Аленку увидит администратор, или кого там еще принесло?

Об этом своем решении Аленка быстро передумала. Вот прямо как открыла дверь – так сразу и передумала. И не столько потому, что Аленку хотел видеть какой-то мужик – незнакомый мужик, хрен бы с ним, не его дело, как Аленка выглядит, сам виноват – сам приперся. Просто взгляд у мужика был такой красноречиво убийственный, что стало неловко за все – и за гнездо на голове, и за халат и тапочки, и за нечищенные зубы – даже за прыщик, спрятанный за челкой, хотя уж его-то априори никто не должен был увидеть.

Мужик был не очень опасный на самом деле. Высокий, широкоплечий, но не шкафчик. В очках и классическом костюме, в белоснежной рубашке, даже при галстуке. Просто Аленка была вне весовой категории любого мужика, поэтому не очень любила вот таких вот взглядов с мужской стороны.

– В-вам чего? – растерянно поинтересовалась Аленка.

– Мне бы тишины по ночам, – угрожающе улыбнулся мужик. Все-таки сосед. Лично приперся, решил не беспокоить администратора.