Не рисуй черта на стене

«11 сентября 198… года контролер ОКПП «Чоп» старший сержант Полищук, проводя внутренний досмотр 9-го купе вагона № 8 поезда № 16 «Будапешт — Москва» в межпотолочном пространстве обнаружил тайник. После чего младший контролер ОКПП «Чоп» младший сержант Самборский в присутствии капитана Хусайнова с помощью кухонного ножа, взятого у проводницы вагона, в потолочной части выкрутил восемь шурупов…»

Верещагин давно привык к сухому стилю подобного рода документов. Воистину — язык протокольный! Но как опытный судоводитель угадывает среди торосов чистую воду, так и следователь за нагромождением казенных оборотов видит, чувствует обстановку, фиксирует детали, навскидку прибрасывает различные варианты. Вот и сейчас Верещагин словно заглянул в купе № 9, почти явственно услышал скрип шурупов, которые крепят крышку вентиляционного люка.

Нож взят у проводницы, а где она сама? Не в купе, там и так тесно, стоит в коридорчике с взволнованным лицом. Для нее — кстати почему не указана фамилия? — контрабанда тоже ЧП, грозящее неприятностями.

Наконец, крышка люка опущена. Контролеры просвечивают фонариком межпотолочное пространство. Коробок — тринадцать. Несчастливое число… Но что чувствуют сейчас пассажиры купе № 9? Смущены, бьют себя в грудь, утверждая, что ни сном, ни духом… Судя по объяснительным запискам, аккуратно подшитым, вернее второе.

Тем же ножом, что выкручивал шурупы, младший контролер Самборский поддевает край первой попавшейся картонки. Содержимое всех одинаковое: электронные женские часы в пластмассовом корпусе-браслете. В таможенном зале их пересчитали — 498 штук, двух не хватает до комплекта, проданы или подарены явно в последний момент. Кому? И оценили: 12 450 рублей. Но это по государственным расценкам, а контрабандисты не занимаются благотворительной деятельностью, наверняка рассчитывали на сумму вдвое большую. Или рассчитывал?

В купе находились: старший лейтенант Часовщиков, лейтенант Мухин, прапорщик Райзман. Существовал между ними сговор, или кто-то действовал в одиночку? Маловероятно. Чтобы оборудовать тайник, требуется время. К тому же все трое из одной части. Часовщиков и Райзман с ней уже распростились и ехали к новому месту службы. Может быть, задумали рискнуть напоследок? Мухину, по логике, не до часов — торопился по вызову к больной матери, что и подчеркнул в объяснительной. Вот именно, подчеркнул…

Да, Верещагин знал: обычная логика не подходит в подобных случаях. Согласно ей, за каким бы чертом ввязываться в темное и опасное дело этим молодым парням, и так не обиженным жизнью? Но тринадцать коробок с часами — вот они, громоздятся в углу, изъятые со склада Чопской таможни в качестве вещественного доказательства. И пассажирам купе № 9 придется подробнее объяснить к ним собственное отношение — все трое уже вызваны во Львов повестками. Пока в качестве свидетелей по делу о контрабанде.

Внутренне Верещагин предпочел бы, чтобы они оказались только свидетелями. Не отвлеченное это понятие — честь военного мундира. Сам принадлежа к офицерскому корпусу, Сергей Иванович не хотел бы увидеть на нем пятна. Поэтому не сбрасывал со счетов и такую возможность: контрабанда давно путешествует в межпотолочном перекрытии. Просто тому, кто оборудовал тайник, что-то помешало извлечь коробки.

Подумав об этом, Верещагин вернулся к протоколу о выемке контрабанды № 1534, составленному год назад, к тому повисшему в воздухе делу. Тогда спецхранилище оборудовали тоже в нише вентиляционного люка туалета. Правда, были в тайнике не часы, а старинная икона.

Совпадение? Случайность? Нет, пока рано и опасно делать выводы. Пока нужно отправляться во Львов, где не сегодня-завтра соберутся все действующие лица, причастные к происшествию в купе № 9. Все ли?

Почему-то ускользал ответ. То ли вопросов Сергей понаставил себе слишком много, то ли просто устал, но чувство чего-то незавершенного, недодуманного не покидало Верещагина. Он собрал бумаги, уложил в «дипломат», закрыл ключом оба замка. Взгляд остановился на коробках в углу. Тьфу, пропасть! Следовало прихватить их с собой.

К поезду Верещагин вышел не налегке, как привык, — чертов мешок все портил. Хотя и перевязанный аккуратно, он придавал следователю облик эдакого барахольщика. Проводник, загодя вытиравший поручни у вагона, оказался предупредительным:

— Давайте подержу, вам мешает…