Не рисуй черта на стене

— Чудотворную уносит, — охнули смотрительницы, но Верещагину было некогда объясняться с ними. Время оставалось лишь на то, чтобы оформить акт выемки. Он даже толком не разглядел икону, почему-то зачисленную бабулями в разряд чудотворных. Чудотворная или нет, но Верещагин крепко надеялся, что она ему поможет.

С этой мыслью Сергей Иванович через сорок минут вышел из служебной машины на привокзальной площади.

— Опять придется подождать, — извинился он перед водителем.

— Ждать и догонять — хуже нет, — ответил парень. — Но ничего… Мы привычные! Служба такая.

Верещагин чуть заметно усмехнулся. У него тоже была схожая работа — ждать и догонять, но при этом еще требовалось думать, чтобы события развивались в намеченном следователем русле. Конечно, не обходится без неожиданностей, но погони по крышам, стычки в подворотнях, это уже архиредкие издержки «производства». Оценка документов и показаний свидетелей, когда между разрозненными на первый взгляд фактами прослеживаются связи — вот настоящее дело следователя. Но порой приходится и ждать…

На перроне львовского вокзала с иконой под мышкой Верещагин оказался отнюдь не случайно. Динамик объявил о прибытии поезда «Будапешт — Москва», и Сергей Иванович поспешил к прицепному ленинградскому вагону. Ему очень хотелось встретиться с Маргаритой Князевой. Не ради ее красивых глаз, хотя инспектор таможни особо отметил броскую привлекательность проводницы вагона, в котором обнаружились контрабандные часы. Князева была единственным свидетелем, кто не отозвался на разосланные повестки. А если гора не идет к Магомеду… то следователь идет к Марго!

— Доброе утро! — приподнял Верещагин кепку, когда вагон остановился. — Гражданка Князева?

Его ждал сюрприз. Марго была той самой нелюбезной проводницей, что без церемоний выставила его из вагона в Чопе. Она тоже узнала Верещагина, но радости не проявила:

— Допустим, я Князева. Что надо?

— Хотелось бы поговорить.

— Перебьешься. Хотеть не вредно. Много вас таких… хотельщиков.

Доставая удостоверение, Верещагин искренне посетовал:

— Что за манеры, Марго? Нехорошо, у вас же дочь растет, как станете ее воспитывать? Или полагаете, что мать и дальше будет Аленку пестовать? Глядите, ведь у Людмилы Петровны здоровьице не очень…

— Кто вы такой? — в глазах Марго блеснуло беспокойство.

— Не стоит терять время, — посоветовал Верещагин. — Конечно, можно побеседовать и в другом месте. Машина ждет на стоянке…

— В служебном купе никто не помешает. Проверено! — сдалась и горько усмехнулась женщина. — А про Аленку вы зря… Она меня любит. И мама. Каждый раз на вокзале ждут. Это вам тоже известно, товарищ всезнайка?

О таких подробностях Верещагин, конечно, не ведал, но в остальном информация заместителя начальника Ленинградского уголовного розыска оказалась точной. Поднимаясь в вагон, Сергей Иванович добром вспомнил Славку Хаетова и про себя вновь пообещал, что поможет ему с тем «глухим» делом о краже орденов, которое так и не тронулось с места. Об этом вскользь сказал Хаетов в телефонном разговоре, характеризуя Маргариту Князеву. На прощание он заметил: «Старик, ты вышел на интересную фигуру. Марго, она же Княжна. Беспорядочный образ жизни, спекуляция по мелочам, но рядом крутятся типы позубастее. Не спугни, да и сам будь осторожнее. У нашей клиентуры не всегда есть в кармане носовой платок, зато нож сыщется обязательно…»

С ножа, самодельного и внушительных размеров, красовавшегося на столике в служебном купе проводницы, Верещагин и начал разговор:

— Серьезный инструмент. Его выдали таможенникам, чтобы откручивать винты?

— Кажется, — кивнула Марго. — А что?

— Думаю, чем открывал потолочный люк Мухин.

— Не знаю такого.

— В самом деле? — Верещагин открыл папку, нашел нужный лист. — Цитирую показания свидетеля Райзмана: «У нас троих были места в разных купе, но Мухин договорился, чтобы мы ехали вместе. В этом помогла проводница по имени Марго. Мухин сказал, что знает ее давно, и передал в благодарность часы в красном корпусе».

Марго нервным жестом подтянула рукав форменного кителя. Верещагин сделал вид, будто не заметил мелькнувшего красного браслета, продолжил спокойным тоном:

— Далее предоставим слово Часовщикову: «Мухин спросил, есть ли у меня отвертка или нож. У меня был перочинный, но мы уже много выпили, и я сломал лезвие, когда пытался отвернуть винты, крепящие крышку потолочного люка. Мухин пригласил в наше купе проводницу, высокую блондинку привлекательной внешности, угостил ее и попросил дать нож». Что скажете, высокая блондинка?

— Когда пьют, надо закусывать, — не без резона заметила Марго. — Ребятам нечем было нарезать колбасу.

— Допустим, — согласился Верещагин. — А зачем вы давали Мухину служебный ключ? Насколько понимаю, колбасу им резать сложно, зато просто открыть потолочный люк, скажем, в туалетном помещении?

— Я не давала ключ…