Не рой…

Нет, Милла не торопилась их осуждать. О каком осуждении может идти речь, если она сама надеялась пристроиться на Тариане таким же образом? У кого-то получилось, ну так и порадуемся за них. Кстати неплохо устроились те же из Фью…тью…лью…мью… короче, якортайцы. Эти как сыпались в страну быстрее крупы из драного мешка, так и продолжали сыпаться. Поэтому найти себе семейную пару среди толпы пришлых соотечественников им было несложно.

А остальным? А остальные устраивали свою жизнь как могли. Или на сколько хватало ума. Хватало немногим. Более четырех пятых пришлых девиц, даже если и начинали где-то трудиться служанками, горничными и подавальщицами, в подавляющем большинстве случаев довольно быстро «ломались» и скатывались до работы в борделе. Там, по крайней мере, была хоть какая-то упорядоченность в количестве обслуживаемых партнеров и возможность заработать на пенсионное обеспечение, а не оказываться легкой и бесплатной добычей местных ловеласов. Понятно, что при такой тенденции отношение ко всем пришлым женского пола было соответствующим, да и не могло оно быть другим. И собственной востребованностью у окружающих Милла не обольщалась: то, что не самые приличные предложения она получала регулярно означало только то, что никто в ней не видит человека со своими желаниями и стремлениями. Так, постельная принадлежность со встроенной голосовой функцией. Правда, экзотическая, что, собственно, и порождало спрос…

Пожалуй, только сейчас она в полной мере осознала, почему в свое время настолько негативно относилась к попыткам поухаживать за ней ее однокурсница Машка Фуэнтес. При наличии отца-кубинца и мамы-хохлушки внешность и фигурка у девчонки получились на загляденье. Бейонсе и Камерон Диас нервно курят в углу. И работала она с пятнадцати лет моделью. И пользовалась на факультете такой популярностью, что захоти она – заполучила бы любого студента или преподавателя. А она не хотела и шарахалась ото всех. И слухи о ней в результате ходили самые разные: от наличия ревнивого жениха до нетрадиционной сексуальной ориентации, от «железного» контракта до работы в элитном доме спец-утех…

Действительность оказалась намного проще. Как-то Милле довелось стать невольным свидетелем разговора Машки с аспирантом-историком Борькой «Гремлиным». Пока она копалась на стеллаже в дальнем углу читального зала, невидимая для остальных посетителей, он, полагая, что свидетелей нет, попытался вызвать смуглую модель на разговор. Борька, видимо уже не первый раз и не первый год объяснялся ей в высоких чувствах, не забывая допытываться почему? Почему они безответны? Чем он ей, первый красавец истфака, не угодил? Чего он, похоже, не ожидал, так это получить внезапный горький ответ:

– Ты точно хочешь знать почему? А потому что сложно назвать высокими чужие чувства, если это всего-навсего удовлетворение от очередной победы. Разве что не над соотечественницей, а над полукубинкой, что в рейтинге факультетских самцов поднимает тебя малость выше остальных… охотничков. А меня спросить? Ничего, что я не хочу становится чьим-то переходящим призом и поводом для пятиминутного мужского трепа в курилке?!

– Но я…

– Что ты?! Ты, когда меня в гости зазывал, сам сказал почему: «у тебя никогда не было мулаточек»!

Ах, вот оно в чем дело! Ну, правильно, кивнула Милла сама себе головой. После такого тебя остается только посылать.

– Но у меня их правда не было!

Ой, идиот! Милла аж прижмурилась в своем убежище. И Машка, как будто прочитав ее мысли, прошипела:

– Не понимаешь?! Тебя ведь именно это интересовало, а не я сама! Ты хоть осознаешь насколько это оскорбительно, когда тебя тащат в койку, но при этом в лицо говорят, что дело не в тебе, а в желании обзавестись экзотическим сексуальным опытом! С обладателем кожи непривычного цвета?!

«Гремлин» замолчал, видимо, задумавшись. Интересно, до него дойдет, начала прикидывать Милла, или нет? Или нет. Потому что следующая фраза стала могильной плитой над любыми его просьбами:

– Ну, какая тебе разница? От тебя же не убудет…

А ведь он действительно не понял, за что ему прилетело по физиономии. Правда, тогда и Милла еще не смогла бы максимально верно сформулировать причину. А вот сейчас, попав в ситуацию как у Машки, она могла точно сказать, почему подобный подход проходит по разряду безнравственных.

Да потому что от меня убудет! – очень хотелось заорать ей в ответ разным просителям. – От меня убудет чувства собственного достоинства! От меня убудет ощущения свободной в выборе личности! Вы, когда эту фразу произносите, даже не понимаете, что пытаетесь низвести меня до уровня говорящей игрушки, у которой нет и не может быть собственных желаний и силы воли, а есть только готовность выполнять чьи-то хотелки! А я – не бесправный кусок мяса! Я – человек! Свободный человек!