Не рычите, маэстро, или счастье для Льва

И вот странно. Откуда-то появилось стойкое ощущение, что он ее знает. Только отчего-то не может вспомнить. Очень странно. И вдруг, словно солнце засияло посреди этого безумного дня. Он готов был в этом поклясться – она его узнала, в ее синем как нормальное теплое небо взгляде мелькнула радость, смущение, что-то еще… Он как завороженный глядел ей в глаза, но… она быстро опомнилась, вздохнула, словно просыпаясь – и разозлилась.

- Чем обязана? – холодно спросила у певца женщина. А он еще думал, что у бабушки этой барышни взгляд какой-то не такой. Ха! Да на него смотрели так, будто решали – прикопать его тут же, невзирая на паркет. Или вывести на ближайшую помойку и прикончить там. Что-то он не привык к подобным женским взглядам.

Статс-дама, которая принимала его, покачала головой, вздохнула и проговорила негромко:

- Я вас оставлю.

И действительно ушла, бросив его на растерзание собаки и ее хозяйки. Лев чуть было не воскликнул: «Я с вами!» - но в последний момент сдержался.

- Итак? – подняла на него взгляд синих глаз женщина.

- Я бы хотел узнать. – С каждым мгновением в этом доме Лева чувствовал себя все страньше и страньше. – Ваша книга о квартете. Она… обо мне?

- Я не писала книгу о вас, - был ответ. И голос такой – ледяной, колючий. Просто невозможно терпеть.

- На этом я вас больше не задерживаю.

Музыкант кивнул холодно, снова становясь самим собой. И ушел. Дверь за ним закрылась беззвучно.

- Ты же сама хотела с ним поговорить, - бабушка тихо подошла к внучке, которая, не отрываясь смотрела в окно на то, как мужчина выходит из дома, садится в такси. Как отъезжает – нехотя, как будто в замедленной съемке машина. И наконец пропадает за стеной снега.

- Хотела.

- И что?

- Он меня не узнал, понимаешь.

Глава третья

Привет, я настроение.

Но я слишком хорошее, чтобы ты твоим.

Твое – вон то, отвратное

(С) Инет

Это он считал, что злился, когда обнаружил книгу в пакетике, а потом и прочитал ее? Когда он узнал в одном из героев себя? Нет. Будем считать, что он был в недоумении. А вот злился он сейчас.

Бесился. Негодовал. Нет, каков идиот, а?

Сейчас, в такси, Лев придумывал сто вариантов язвительных, прекраснейших ответов. Он поражал этих двух высокомерных женщин: и стаст-даму постарше. И снежную королеву помладше. Он заставлял их смущаться, краснеть и бормотать что-то невразумительной. Да он просто смотрел на них, как на оркестр и парней на прогоне перед концертом! Просто одаривал взглядом, о который, как говорила Олеся «зарезаться можно».

А вместо этого, спрашивается, что?!!! Что это все было?

Лев оглушительно чихнул. Вот если он заболеет – это будет вообще катастрофа. В ответ на эти мысли зазвонил телефон.

- Олеся! Олеся! Олесяяяя, - запел квартет у него в трубке.

- Привет, - еще раз чихнул он.

- Как поездка? – ехидно осведомилась женщина-несбыточная мечта. Хорошо, что Томбасова.

- Слушай, вот тебе не надоедает быть во всем правой, - проворчал он.

- Нет. Это слишком приятно. Знакомство удалось?

- Более чем. Сначала некая госпожа Королева допытывалась не являюсь ли я существительным или глаголом. Потом…

- Да иди ж ты! – судя по звукам, Олеся там подпрыгнула: - Королева? Антонина Георгиевна?

- Да, - с подозрением проговорил Лева. Вот не Олеся ли затеяла весь этот дурацкий перфоманс, чтобы вытащить его из депрессии?

- И как тебе?

- Сложные, непривычные ощущения.

- Я тоже себя чувствовала дура дурой, когда находилась рядом, - призналась Олеся.

- Ты? Да быть не может.

- Брось. То не человек. То – монстра просто. Человек-легенда.

Лев вспомнил кудряшки, взгляд и повадки. И кивнул, соглашаясь.

- Она у нас морфологию преподавала. После преподавателя в кабинет можно не заходить - не пустит. За каждый пропуск – по пять конспектов. И не просто там статья. Нет. Монографиями тетради исписывали. И у всех студентов приметы была: сдашь Королевой – диплом будет. Знаешь, как народ радовался тройке с первого раза.

- А у тебя что?

- Четыре, - с умеренной гордостью человека, который знает себе цену, проговорила Олеся.

- Как тебе удалось?

- Я боялась ее до дрожи в коленях, поэтому учила все, как проклятая. Она у нас еще семинары вела. Как сейчас помню, субботой, первой парой. Мы стонали. Но ходили. А потом на доске с расписанием кто-то повесил записку для нашей группы, что будут дополнительное занятие в воскресенье, в восемь утра.

- И вы? - развеселился Лева.

- Мы пришли. Всей группой. А потом сообразили, что первое апреля. Как тут не сообразить, когда дверь закрыта. Охрана нас посылает. Пускать не хотят. Мы ж догадливые – только потом сообразили, что нас развели.

- С ума сойти.

- Доброжелателей мы так и не нашли. А больше всего возмущалась Антонина Георгиевна.

- А она чем?

- Что ей не сказали, что группа была готова заниматься дополнительно. И она бы подошла. А охрана бы точно пропустила детей узнавать новое, а не дурака валять в воскресенье. – Вдруг Олеся задумалась и изумленно спросила: - Не хочешь ли ты сказать, что книгу о квартете написала Антонина Георгиевна?

- Нет, - поморщился Лев. – Ее внучка. Ирина. Может быть, ты и с ней знакома.