Не сбавляй оборотов. Не гаси огней

Я прожил в Норт-Бич почти полтора года, мне был почти двадцать один год — пора совершеннолетия по американским законам. К тому времени днем я занимался любимой работой, а ночи проводил в кругу знаменитостей и безбашенных друзей. Благодаря чтению и разговорам с теми, кто знал, о чем говорит, я поднабрался полезных сведений и теперь мог сойти за эрудита. Я начал познавать свой собственный разум, ну или, по крайней мере, понял, что там есть что познавать. А может, это мне просто казалось.

Первого февраля 1959-го, за два дня до своего совершеннолетия, я ввязался в аферу. Закончив работу, я вошел в гараж, как вдруг Фредди, сын старика Краветти, управлявший во вторую смену, жестом подозвал меня к себе и представил одному приземистому типу, щеголявшему в голубом летнем костюмчике такого затрапезного вида, что его не страшно было чистить хоть собачьим дерьмом. Фредди отрекомендовал типа как Мусорщика Джонсона, после чего осмотрительно удалился, сославшись на дела. Когда я пожал Мусорщику руку, мне показалось, что я вытянул из болота тухлую рыбину. Мусорщик не говорил, а бормотал себе под нос, опустив голову и шаря глазами по сторонам. Я тут же определил его как бывшего зека.

В Мусорщике Джонсоне мне понравилось одно — деньги. Две сотни наличными, и это только половина, аванс, остальные два стольника обещали после. А ведь в то время на доллар можно было поужинать. От меня только и требовалось, что разбить машину, не разбившись при этом самому: как говорится, сделал дело и свободен. Я до сих пор зарабатывал себе на жизнь тем, что избегал столкновений или разгребал их последствия, так что предложение меня заинтересовало. Итак, во-первых, я должен был угнать, да, именно угнать машину, что порядком умерило мой пыл, пока Мусорщик не объяснил: владельцу машины только того и нужно — чтобы ее угнали и разбили, — тогда он получит страховку. Мусорщик уверял меня, что опасаться совершенно нечего. Меня снабжали ключами, письменным распоряжением владельца проверить трансмиссию или что там еще; сам же владелец не отходил от телефона — на случай, если кому вздумается проверить. К тому же он не заявлял в полицию до тех пор, пока я не звонил и не сообщал, что все в порядке, а я сам в безопасном месте. Мусорщик разрешил мне работать под прикрытием — нанять помощника, — но только платить ему я должен был из своей доли. Мусорщика совершенно не интересовало, где и как я разобью машину, главное, чтобы за совершенно убитую развалюху дали страховку. Если при этом разобьюсь я или просто не позвоню в течение восьми часов — всё, разбежались, каждый сам по себе, никто никого не знает. А если хоть словечко пикну законникам, ко мне наведаются амбалы, этакие парни с трудным детством, и с огромным удовольствием поотрывают мне пальцы, которыми меня же и накормят.

Что и говорить, предложение сомнительное, но были в нем и привлекательные моменты, особенно для такого, как я, молодого и непоседливого, которому наскучила рутина и который к тому же не отличался большим умом. Сейчас, оглядываясь назад, я скорее поражаюсь, чем стыжусь того, что пошел на сделку, и даже четыреста долларов не меняют моего мнения в лучшую сторону.

Мусорщик Джонсон. Я тебе вот что скажу: прозвище ему даже нравилось. «Ну да, такой он я и есть, — усмехался он, — настоящий мусорщик». Мусорщик по сути своей. Вот чего я никогда не понимал: шваль швалью, а еще и похваляется этим на каждом углу. Может, такое принятие себя сродни просветлению, но вот чтобы гордиться — это мерзко. Я как сейчас вижу его ухмылку. И вот еще что поражало: Мусорщик этот был ходячей компостной кучей, а зубы у него оставались великолепными — крепкие, прямые, блестящие, ни единого пятнышка. Улыбался этот тип только тогда, когда его называли Мусорщиком или намекали на его неряшливость как-то еще. Улыбка всегда выходила какой-то смущенно-довольной, даже признательной: как будто вы его хвалили, или он напрашивался, пытаясь вызвать в вас омерзение.

Как я понял, Мусорщик выстраивал довольно-таки сложную аферу. Если я срубал на деле четыре сотни баксов, готов поспорить, он отхватывал не меньше куска, остальное — владельцу машины. Сам собой напрашивался вопрос: если владельцу нужны баксы, почему он попросту не продаст машину, положив денежки себе в карман? Одно из двух: либо страховка больно завышена — не исключено, что страховой агент в доле, — либо с самой машиной что-то нечисто.

Сейчас я бы не стал утверждать, что это стопроцентный верняк, но тогда готов был руку дать на отсечение: машины угонялись из других штатов и продавались Мусорщиком за какую-нибудь четверть цены, Мусорщик же и стряпал новые номерные знаки и техпаспорта, отдавал застрахованные тачки в пользование на полгода, а после аварии отбивалась почти полная стоимость. Может, и так называемый владелец участвовал в доле, но вообще-то Мусорщик не любил делить пирог на слишком много кусков. Понятия не имею, на что этот тип тратил свои бабки, одно ясно — уж точно не на прикид.