Не сбавляй оборотов. Не гаси огней

И тут случилась небольшая заминка. Я никак не мог найти водителя, который прикрыл бы меня. Никого из друзей-приятелей, способных пойти на такое дело, рядом не оказалось, ну а Джон Сизонс даже не заинтересовался бы. Я стал разыскивать Нила Кэссиди, но так и не нашел — о нем только путаные слухи ходили. Была еще старинная подруга Лора Дольтека, но к ней на неделю приехала мать: решила в последний раз попытаться наставить дочь на путь истинный — та, на радость поклонникам, не заморачивалась по поводу морали. Мне не приходил на ум больше никто, кому можно было довериться. Да уж, всего три человека, а ведь пять лет назад их набралось бы три десятка. Пора двигать дальше. Биг-Сур. Санта-Фе. Может, оттуда прямиком в Хейт — я слышал, там творится настоящее сумасшествие. Если провернуть дельце с тачкой, в кармане окажется четыре куска плюс еще два из домашних сбережений — с такими бабками я мог поколесить вволю, поглядеть, что да как, пораскинуть мозгами.

Но прежде всего дело. Моя смена закончилась в пять вечера, и я пошел прямиком домой: полежал часок в горячей ванне, а после приготовил на ужин бифштекс. Впервые за последние два месяца я ел с аппетитом, после ужина помыл за собой посуду. В девять проверил и упаковал то, что собирался взять с собой: первый, разрезанный, замок и металлическую стружку, ключ к новому замку, фонарик, перчатки и всякую всячину вроде бокорезов и проволочной перемычки. Когда все было готово, я вытянулся на кровати и покрутил приемник в поисках рока, предвкушая в мельчайших деталях раскрывавшиеся передо мной возможности и вытекавшие из них обстоятельства.

Оставались нерешенными три основных вопроса: где разбить «кадди», как это сделать и каким образом смотаться. Я говорю, что они остались нерешенными, но на самом деле я уже все решил, просто еще раз придирчиво обдумывал решение. Призвав на помощь упрямую логику, я взвешивал, прикидывал, старался оставаться объективным, но в конце концов одобрил свои первоначальные намерения, основанные на чистой сентиментальности и эстетической расположенности к симметрии: я собирался сбросить «кадиллак» с той же скалы над Тихим океаном, с какой вместе с Верзилой сбросил свою первую тачку, «Меркьюри», канувшую в безмолвие. Таким образом я окажусь на своих двоих в сотне миль от дома, но и в этом моменте мне виделось приятное. День я намеревался отсидеться в одном из прибрежных ущелий с шероховатыми сводами — и поразмыслить, как жить дальше, — а следующим вечером автостопом добраться до дома. Под вопросом оставался совсем маленький пунктик, с которым я тут же разобрался, позвонив Краветти. Сказав, что один мой приятель серьезно пострадал на лесозаготовках неподалеку от Гуалала, я предупредил, что два дня буду отсутствовать — поеду проведать его.

Я лежал и до полвторого ночи слушал музыку, потом подхватил свой воровской набор и направился к выходу. Уже взявшись за дверную ручку, я вспомнил, что не выключил радио; как только я потянулся к выключателю, диджей поставил песню Джеймса Брауна «Papaʼs Got a Brand New Bag».[8]

Я никак не мог понять, что подразумевается под «новенькой сумкой»: героин, мошонка или даже жизнь, но мелодия была чертовски заводная — так и тянуло потанцевать. Что я и сделал, начав скакать по квартире, раскачиваться из стороны в сторону и плавно скользить. Я то пришаркивал на манер кубинцев, то изображал четыре па безумного твиста вперемешку с фламенко, вертел задницей и под конец так крутанулся, что сам мистер Браун, король зажигательного танца, зааплодировал бы мне. Да уж, если сердце бьется, кровь должна бежать по жилам. Раскрасневшийся, с легким головокружением я выключил радио, погасил свет и выскочил на улицу.

Бары только-только начинали пустеть; я зашагал по улице Колумба в направлении Керни. Мне то и дело встречались матросики, насмотревшиеся шоу с голыми сиськами, попалась компания юных битников с только проступившим пушком на подбородках — по их виду можно было подумать, будто они ищут, где бы разжиться дурью. Мимо проехала патрульная машина, но я заставил себя шагать с самым беззаботным видом, на какой только был способен. Когда же машина скрылась за углом, я не смог удержаться от серии стремительных па в стиле буги-вуги, которыми завершил недавно изобретенный под Джеймса Брауна притоп с разворотом, на этот раз в двойном исполнении.

Вообще-то не в двойном, а в полуторном: после прыжка я приземлился прямо перед юной парочкой, которую сперва не заметил — они шли позади меня, — до смерти напугав их.

— Любите друг друга или умрите! — выкрикнул я излюбленную фразу Джона Сизонса, которую он обожал ни с того ни с сего проорать в самый разгар попойки. И провалиться мне на месте, если парочка не выпалила как один:

— Да, сэр!

Они порядком перетрусили, а это совсем не входило в мои планы. Я живо представил себе, как они останавливают первую же патрульную машину и дрожащими от страха голосами рассказывают, как какой-то псих вдруг возник будто из-под земли, грозясь убить их. Поэтому сказал: