Не сбавляй оборотов. Не гаси огней

Через двадцать миль меня заполнило небывалое чувство покоя — сочетание крайнего изнеможения и только что пережитого эмоционального всплеска, — но я в тот момент не пытался его анализировать. С изумлением и радостью я осознал, что наконец вошел в состояние шаткой гармонии, гибкого равновесия, я словно завис между небом и землей и оседлал собственную решимость.

Скакал я на ней недолго, наверное, часа полтора — именно столько заняла дорога от последней слезы до Джо Ямы. Мне было так хорошо, что я сбавил скорость и наслаждался поездкой. Когда я миновал Оклахома-сити, до заката оставался еще час, но небо так затянуло свинцовыми тучами, что казалось, будто уже совсем стемнело, и только слабое розовое сияние — призрачный отблеск моей кричащей шляпы — озаряло горизонт.

Когда я припарковался на стоянке у Джо Ямы, ощущение безмятежности только усилилось. Это была все та же длинная грязно-белая постройка с обшарпанной красной отделкой и плоской крышей, сквозь давно не мытые окна изнутри струился мягкий, уютный свет. На стоянке, кроме меня, пристроились три грузовика: два «кенворта» и один белый «фрайтлайнер». Все было в точности так, как я запомнил с прошлого раза, все надежно, все на своих местах, картинка из моей памяти вплоть до мелочей совпадала с реальной. Я обрадовался: есть в этом мире хоть что-то неподвластное переменам. Пока я шагал к дверям, моя тихая радость переросла в бурный восторг — я не мог этого объяснить и противиться был тоже не в силах, мог лишь поддаться этому чувству. Стоило только мне шагнуть в теплое и полное разнообразных запахов помещение, как слева от себя я увидел Кейси — роскошную высокую блондинку, еще соблазнительнее, чем я ее помнил, в белом вискозном платьице и коричневом фартуке (такую униформу официантки у Джо носили уже незнамо сколько лет) — она словно возникла из ниоткуда и теперь принимала заказ у двух водителей, сидевших у стенки. При виде нее мой восторг перешел в настоящий экстаз, я окликнул Кейси и заключил в объятия.

Самые глубинные воспоминания хранит не мозг, а тело — как только я притянул ее к себе, то сразу понял, что допустил ошибку. Это была не Кейси, но информация об этом слишком надолго увязла в моем одурманенном восторгами мозгу, и я осознал это всего за миг до того, как ее коленка устремилась к моим яйцам.

— Простите, — просипел я, оседая на пол. — Честно. Обознался.

Едва сумев выдавить эти слова, я скрючился на потертом бежевом линолеуме и погрузился в пучину агонии. Говорить я уже не мог, зато по какой-то загадочной причине слух мой приобрел необыкновенную остроту.

— Ой, блин! — воскликнула копия Кейси.

— Прежде чем лапать девчонку, надо как следует присмотреться, — веско заключил один из водил за столиком. Его приятель заржал.

Официантка присела на корточки и потрясла меня за плечо.

— Эй, вы в порядке?

С моей новой наблюдательной позиции стало очевидно, что она не близнец Кейси и даже не сестра ей. Но сходство было достаточным, чтобы одурачить того, чьи глаза затуманены отчаянием или надеждой. На ее вопрос я ответить не смог.

Она ласково сжала мне плечо.

— Простите. Ну нельзя же так хватать человека ни с того ни с сего, вы меня до смерти напугали. Хотите присесть и перекусить или как?

— Я… виноват, — покачал я головой.

Она смерила ребят за столиком сердитым взглядом.

— Эй вы, хохотунчики, вы бы лучше ему руку подали и помогли встать. Господи, да сделайте же хоть что-нибудь!

Водила-философ изрек:

— Это ты ему врезала, Элли, ты и разбирайся. К тому же, ему сейчас не рука нужна, а поисковая экспедиция — интересно, где там сейчас его мошонка? Я бы для начала проверил где-нибудь в районе шеи.

Эта реплика показалась второму водиле еще смешнее.

Я поднапрягся и похлопал девушку по руке, покоившейся на моем плече.

— Сможете встать? — почти нежно спросила она.

Я коротко кивнул, снова похлопал ее по ладошке в знак благодарности, неуклюже встал на четвереньки, задницей кверху, и пополз к двери. Аппетит и радость куда-то испарились.

— Томми! Уэс! — рявкнула она. — Мать вашу, да помогите же ему встать!

Они оба стали медленно подниматься из-за столика. Тот, что острил, не преминул заметить:

— Чего ты на нас-то взъелась? Не мы же тебя хватали за что ни попадя. Чувак это заслужил.

Я остановился, облокотился на бедро и поднял руку, показывая им, что помощь не нужна. Сделав пару глубоких вздохов, я набрал в грудь достаточно воздуха, чтобы, давясь, прокаркать:

— Верно, мы все… получаем… по заслугам, — я энергично кивнул для убедительности (которой явно недоставало в голосе) и добавил: — Я лучше сам.

С трудом доползя до двери, я поднялся на колени и, ухватившись за дверную ручку, умудрился встать. Похлопал по макушке, чтобы убедиться, что шляпа на месте. До конца выпрямиться мне не удалось, но я, по крайней мере, держался на ногах. Взгляды официантки и дальнобойщиков были прикованы ко мне, парень за стойкой, которого я сперва не заметил, тоже развернулся, чтобы поглазеть, из-за перегородки торчала пара голов, а из кухни высунулся незнакомый мне повар.