Не считая собаки

Лица не разглядеть. Нужно подобраться с другой стороны. Я осторожно отпустил ветки, устроив себе повторный душ, и, попятившись, наступил прямо на Принцессу Арджуманд.

– Мия-ууу! – взвыла она.

Таинственный незнакомец вскочил, запахивая полы плаща. Капюшон слетел.

– Верити!

– Нед?

– Мфу! – фыркнула Принцесса. Я поднял ее на руки, осматривая, не ушиб ли. – Мирр! – смягчилась она и замурлыкала.

– Ты что здесь делаешь? – спросил я Верити, обходя сиреневые кусты.

Она была такая бледная, что миссис Меринг с легкостью приняла бы ее за призрака. Плащ – видимо, какой-то вечерний – промок насквозь, под ним белела ночная сорочка.

– Сколько ты уже здесь сидишь? – Принцесса Арджуманд заворочалась, и я вернул ее на землю. – Не обязательно было докладывать самой, я же обещал, что переброшусь, когда поведу Сирила. Что сказал мистер Дануорти?.. – Только теперь я увидел ее лицо. – Что такое?

– Сеть не открывается.

– То есть как?

– Я здесь битых три часа торчу. Не открывается.

– Сядь и расскажи толком, что случилось.

– Не открывается! Мне не спалось, и я подумала: чем быстрее мы доложим, тем лучше – вернусь еще до того, как все встанут. Поэтому я вышла на переброску, а сеть не открылась.

– Привязка пропала?

– Нет, все на месте. Мерцание есть. Но когда я в него вхожу, ничего не происходит.

– Может, ты что-то не так делаешь? Не туда встаешь, например?

– Я уже где только не стояла, – раздраженно отмахнулась Верити. – Не открывается и все!

– Понял, понял. А что, если здесь кто-нибудь бродит и может тебя увидеть? Бейн, например, или миссис Меринг…

– Я об этом думала. После второй попытки я прогулялась к реке, потом к пруду, потом в цветник – нигде никого.

– А на тебе ничего нет из этой эпохи?

– Тоже подумала. Сорочка реквизитная, из будущего, и нет, ее здесь не штопали и пуговиц не переставляли.

– Может, дело в тебе? – предположил я. – Сейчас попробую сам.

– А вот этой версии у меня не было, – приободрилась Верити. – Следующий интервал где-то через минуту.

Она вывела меня из беседки на травянистый пятачок у шапки розовых пионов. Трава уже подернулась мерцающей дымкой. Я поспешно проверил собственную одежду: пиджак, фланелевые брюки, носки, обувь, сорочка – все реквизитные.

Воздух задрожал, и я шагнул в центр травянистого пятачка. Сияние усилилось.

– У тебя тоже так было?

Сияние резко погасло. На пионах замерцали капельки росы.

– Да.

– Может, это из-за воротничка, – признал я, отстегивая его и отдавая Верити. – Не отличу свои от позаимствованных у Эллиота Каттисборна.

– Нет, – горестно вздохнула Верити, – воротник ни при чем. Мы застряли. Как бедняга Каррадерс.

Я представил на миг, что останусь здесь навсегда – играть в крокет, есть кеджери на завтрак и кататься по Темзе, а Верити будет скользить рукой по янтарной воде и смотреть на меня из-под шляпы с летящей по ветру лентой.

– Прости, Нед. Это я виновата.

– Мы не застряли. Так, ладно, давай побудем немного лордом Питером и Гарриет и просчитаем вероятности.

– Я уже просчитала, – сдавленно проговорила она. – Вероятность у нас одна – все рушится. Как Ти-Джей и предупреждал.

– Глупости. Чтобы разрушить континуум, диссонансу потребуются годы. Ты же видела модели. В 1940 году, может, что-то и рушится, но не через неделю после диссонанса.

В глазах Верити блеснула надежда.

– Так, – произнес я, стараясь вложить в тон побольше уверенности, которой мне очень не хватало. – Ты иди домой и оденься, пока не скомпрометировала нас обоих и мне не пришлось брать тебя замуж.

Она вымученно улыбнулась.

– А потом спускайся завтракать, чтобы миссис Меринг не хватилась и не снарядила за тобой поисковый отряд. После завтрака скажешь, что ушла рисовать, сядешь тут и дождешься меня. Я пока поищу Финча и узнаю, какие у него мысли на этот счет.

Верити кивнула.

– На самом деле скорее всего ничего страшного, просто мелкий сбой, который Уордер пока не отследила. А может, это она закрыла все обратные переброски, пока вытаскивает Каррадерса. В любом случае мы разберемся.

Верити снова кивнула, на этот раз бодрее, и я отправился к Каттисборнам, жалея, что сам не верю собственным увещеваниям и что викторианцы селились так далеко друг от друга.

Дверь открыла горничная в переднике с оборками и чепце.

– Глэдис, мне нужно поговорить с мистером Финчем, дворецким, – сообщил я, отдышавшись.

Я чувствовал себя как греческий гонец, который пробежал от Марафона до самой Спарты, – профессор Преддик бы порадовался. Только тот грек, помнится, рухнул замертво, сообщив радостную весть.

– Простите покорно, сэр. – Глэдис присела в еще более скомканном, чем у Джейн, реверансе. – Мистера и миссис Каттисборн нет дома. Изволите оставить карточку?

– Нет, спасибо. Мне нужен только мистер Финч. Он здесь?

Очевидно, к таким неожиданным поворотам ее не готовили.

– Можете оставить карточку, если желаете, – повторила Глэдис, протягивая серебряный подносик с завитушками.

– А куда уехали мистер и миссис Каттисборн? – не сдавался я. – Их мистер Финч повез?

Глэдис совсем смешалась.

– Мистера и миссис Каттисборн нет дома, – заявила она и захлопнула передо мной дверь.