Не считая собаки

– Хорошо! – огрызнулась Уордер и потопала к пульту.

– Вы без приключений вернулись? – спросил Ти-Джей Каррадерса.

– То есть три недели, что я там мариновался, не в счет?

– Я имею в виду – на обратной переброске вас никуда больше не закидывало? Сразу сюда?

Каррадерс помотал головой.

– Есть догадки, почему сеть не открывалась?

– Нет. Но тот фугас взорвался аккурат ярдах в ста от переброски. Я думал, может, из-за него.

Я подошел к пульту.

– Получается?

– Нет, – буркнула Уордер. – И не стойте над душой, вы меня отвлекаете.

Каррадерс, усевшись у стены с выведенными на экраны моделями, стягивал сапоги.

– Одно хорошо, – усмехнулся он, стаскивая грязнющий носок. – Могу с чистой совестью сообщить леди Шрапнелл, что пенька в развалинах не было. Мы расчистили щебень до последнего дюйма – нигде ничего. Однако во время бомбежки он точно находился в соборе. Руководительница цветочного комитета, эта жуткая старая дева мисс Шарп – ну, знаешь, типичная мымра – седая, длинноносая, настоящий сухарь, зубы обломаешь – видела его в пять вечера. Возвращалась домой после собрания комитета по посылкам на фронт и организации предрождественского базара, заметила, что некоторые хризантемы в пеньке пожухли, и навела порядок.

Я слушал вполуха. Все мое внимание занимала Уордер, которая щелкала кнопками, бросала грозные взгляды на экран, задумчиво откидывалась назад, снова барабанила по кнопкам. Нет, она понятия не имеет, где Верити.

– Значит, думаете, он сгорел в огне? – уточнил мистер Дануорти.

– Я, – подчеркнул Каррадерс, – думаю. И все остальные тоже, кроме этой старой гарпии мисс Шарп. Она утверждает, что его украли.

– Во время налета?

– Нет. По ее словам, как только завыла сирена, она вернулась и встала на часах, так что его могли вынести только в промежутке с пяти до восьми вечера, причем похититель должен был знать о предстоящей бомбардировке.

На экране замелькали цифры. Уордер подалась вперед и замолотила по кнопкам.

– Привязались? – спросил я.

– В процессе, – раздраженно бросила Уордер.

– Носилась с этой мнимой кражей как с писаной торбой, – продолжал Каррадерс, стаскивая второй заскорузлый носок и запихивая его в голенище сапога. – Приставала ко всем, кто был в соборе или рядом во время налета, обвинила причетникова зятя, даже редактору местной газеты написала. Всем крови попортила. Мне вообще ничего расследовать не пришлось, она сама все сделала. Если пеньку и в самом деле кто-то приделал ноги, будьте уверены, она бы этого мародера вычислила.

– Есть! – заявила Уордер. – Верити в Ковентри.

– Ковентри? А когда?

– Четырнадцатое ноября сорокового.

– Где именно?

Перестук кнопок, и на экране высветились координаты.

– Это же собор! Время?

Снова дробь по клавиатуре.

– Пять минут девятого вечера.

– Начало налета. – Я рванулся к сети. – Перекиньте меня туда.

– Если сеть барахлит… – начал Ти-Джей.

– Там Верити! Под бомбами.

– Посылайте, – распорядился мистер Дануорти.

– Мы ведь уже пытались, помнишь? – остановил меня Каррадерс. – Туда никому не удавалось подобраться, даже тебе. С чего ты взял…

– Комбинезон давай и шлем, – сообразил я в последний момент.

Каррадерс оглянулся на мистера Дануорти и начал раздеваться.

– В чем была Верити? – спросил мистер Дануорти.

Каррадерс вручил мне комбинезон, который я тут же натянул прямо на костюм.

– Длинное белое платье с высоким воротом под горло, – ответил я и понял, что ошибся еще в одном предположении. Ее одежда не вызовет никакого диссонанса во время воздушного налета. Всем будет попросту не до того. А если кто и заметит, решит, что девушка впопыхах выскочила из дома в ночной рубашке.

– Вот, возьмите. – Ти-Джей подал мне дождевик.

– Держите пятиминутный интервал, – попросил я, забирая дождевик и заходя в сеть.

Уордер опустила занавеси.

– Если угодишь на кабачковое поле, – напутствовал Каррадерс, – амбар на западе.

Сеть замерцала.

– Берегись собак, – успел я услышать. – И фермерши…

Я очутился там же, откуда исчез. В кромешной темноте. То есть я попал в следующую ночь – или в любую из тысячи ночей, сотни тысяч ночей, которые пережил собор за Средние века. А Верити сейчас под бомбами. Мне же остается только сидеть тут и ждать, пока снова откроется чертова сеть.

– Нет! – Я в сердцах саданул кулаком по каменной кладке.

И мир взорвался звуками.

Протяжный свист, потом взрыв, потом тарахтенье зениток на востоке. Темнота расцвела бело-голубыми сполохами, затем окрасилась багряным. Потянуло дымом.

– Верити! – крикнул я и рванул вверх по лестнице к колоколам, не забывая на этот раз считать ступени. Подернутое дымом рыжеватое зарево давало достаточно света.

Добежав до платформы с колоколами, я крикнул наверх: «Верити! Ты здесь?»

Голуби, далекие потомки того, которого я чуть не раздавил шестьсот лет назад, ринулись, хлопая крыльями, из верхнего лестничного колодца прямо на меня.

Значит, там ее нет. Я помчался вниз, зовя ее, пока не добежал до перебросочной ступени, и оттуда начал считать заново.

Тридцать один, тридцать два.

– Верити! – звал я, перекрикивая гул самолетов и рев запоздалой и уже никому не нужной сирены воздушной тревоги.