Не считая собаки

И как теперь быть? В Оксфорде есть и лодки, и река. Но раз меня перебросили на станцию, не предполагалось ли, что я должен доехать поездом до Какого-то-Энда, а уже там сесть в лодку? Вроде бы мистер Дануорти что-то говорил насчет железной дороги. Или это в наушниках говорили?

Что, если на станцию я попал в результате сдвига, а на самом деле конечной точкой переброски назначался мост Фолли? Про лодки и реку точно говорилось, я помню.

С другой стороны, не многовато ли у меня багажа для лодки?

Рядом со скамейкой на перроне возвышалась застекленная доска объявлений. Расписание. Можно глянуть, и если там обнаружится Какой-то-Энд, значит, нужно садиться на поезд.

Перрон был пустынным – по крайней мере пока. Высокий, но не смертельно. Небо по-прежнему безоблачное – горизонт чист в обе стороны. Я внимательно посмотрел на пути, потом на дверь в зал ожидания. Ничего и никого. Еще раза три-четыре повертев головой – для надежности, – я метнулся через пути, закинул багаж на перрон и вскарабкался сам.

По-прежнему никого. Нагромоздив свои пожитки на краю скамьи, я направился к расписанию. Вот и направления – Рединг, Ковентри, Нортгемптон, Бат. Может, какая-то из промежуточных станций? Эйлсбери, Дидкот, Суиндон, Абингдон. Я проштудировал весь список. Ни единого Энда.

Что теперь – идти на станцию и спрашивать, когда ближайший поезд до Невесть-какого-Энда? Как же там было? Говардс-Энд? Нет, это роман Форстера, и он еще не написан. На Терл-стрит есть паб под названием «Биттер-Энд», но и это явно мимо. Начинается на «Н». Нет, это наяда. Тогда на «М».

Я вернулся на скамейку и напряг память. Мистер Дануорти сказал: «Вот что вам нужно сделать…» – потом начал про вилки для устриц и чаепитие у королевы. Нет, это не он, это из наушников. А, вот: «Вас отправят в седьмое июня 1888 года».

Наверное, лучше сперва установить, действительно ли я попал в седьмое июня 1888 года, а затем уже разбираться с остальным. Если я промахнулся во времени, мне точно никуда не надо ни поездом, ни на лодке. Нужно сидеть на месте, пока Уордер не установит привязку, не определит сбой и не создаст стыковку, чтобы меня вытащить. Ладно, хоть не кабачковое поле, и то хорошо.

Между прочим (до меня только теперь дошло), Уордер ведь наверняка ставила мои часы по заданному времени переброски. Так что и время не показатель.

Я заглянул в окно станции – нет ли внутри часов? Есть. Без двадцати одиннадцать. Я сверился со своей «луковицей». Без двадцати XI.

В книгах и визиках непременно полагается мальчишка-газетчик, услужливо разворачивающий страницу датой к путешественнику, или где-нибудь на стене календарь с вычеркнутыми днями. Тут же ни календаря, ни газетчика, ни словоохотливого носильщика, роняющего: «Чудная погодка для седьмого июня, не то что в прошлом году. В восемьдесят седьмом лета, почитай, и не было вовсе».

Я снова сел на скамью, пытаясь сосредоточиться. Мальборо-Энд, Мидлсекс-Энд, Монтекки-Энд, Марплз-Энд…

Просигналив гудком (теперь я узнал его моментально), мимо станции с грохотом и ревом промчался поезд, и мою шляпу сорвало порывом ветра. Я побежал вдогонку, поймал ее и уже нахлобучил на макушку, когда ноги мне облепил подхваченный тем же порывом газетный лист.

Я развернул его и посмотрел на заголовок. «Таймс. 7 июня 1888 года».

Значит, со временем осечки нет, осталось только разобраться, что мне здесь нужно сделать.

Я плюхнулся на скамью и сжал виски ладонями, чтобы лучше думалось. Каррадерса вытащили без сапог, Уордер хлопнула планшетом, мистер Дануорти что-то сказал насчет реки и связного. Связной!

«Свяжитесь с Теннисоном», – велел он. Только не с Теннисоном. Хотя начиналось на «Т». Или на «А». И Финч тоже что-то говорил про связного. Связной…

Теперь понятно, почему я не в курсе насчет дальнейших действий. Мне было велено только найти связного, а уже тот (или та?) все разъяснит. Какое облегчение! Ладно, положимся на связного.

Теперь самые пустяки – выяснить, кто этот связной и где он. «Свяжитесь с…» – зазвучал в ушах голос мистера Дануорти. С кем? С Чизвиком! Нет, это начальник Управления путешествий во времени. То есть бывший начальник. «Свяжитесь с…» Клепперманом? Мичман Клепперман. Нет, это тот моряк, который погиб при исполнении. Потому что его некому было проинструктировать.

«Свяжитесь…» С кем? Словно в ответ, тишину разорвала череда оглушительных гудков, и к станции подкатил поезд. Плюясь искрами и выпуская клубы пара, состав постепенно остановился. С подножки третьего вагона спрыгнул проводник, поставил перед дверью обитую плюшем приступку и поднялся обратно.

Через несколько минут он выскочил снова – с шляпной картонкой и большим черным зонтом. Свободную руку он подал сперва хрупкой пожилой даме, потом барышне помоложе, помогая спуститься.

Глядя на кринолин, капор и кружевные перчатки пожилой пассажирки, я сперва заподозрил, что все-таки ошибся веком, но длинная юбка в мягкую складку и сдвинутая на лоб плоская шляпка барышни меня разубедили. Личико у младшей было миловидное, а голос, которым она перечислила проводнику места багажа, вполне кроткий и благонравный.