Не считая собаки

– А я тебе говорила, что он нас не встретит! – констатировала пожилая безапелляционным тоном леди Шрапнелл.

– Наверняка вот-вот появится, тетушка, – заверила барышня. – Должно быть, задержался по университетским делам.

– Вздор! Опять сумасбродничает, – хмыкнула пожилая (надо же, они и в самом деле так изъяснялись). – Сидит где-нибудь с удочкой – вот еще занятие для солидного человека! Ты ему написала, когда мы приезжаем?

– Да, тетушка.

– И время, надо думать, указала?

– Конечно, тетушка. Уверена, он вот-вот будет.

– А мы до той поры изжаримся на солнцепеке.

Солнце всего лишь ласково пригревало – с другой стороны, это не я упакован в черное шерстяное платье с воротником под горло. И кружевные перчатки.

– Несусветная духота. – Дама принялась копаться в расшитом бисером ридикюле, ища платок. – Мне дурно. Осторожнее! – рявкнула она проводнику, который возился с огромным сундучищем. Финч был прав. Они действительно путешествуют с кофрами. – Задыхаюсь… – пробормотала тем временем тетушка, слабо обмахиваясь платком.

– Садитесь сюда, посидите. – Барышня заботливо подвела ее к соседней скамье. – Дядюшка не заставит себя ждать, вот увидите.

Зашуршав крахмальными нижними юбками, дама грузно опустилась на сиденье.

– Не так! – одернула она носильщика. – Это все Герберт виновата. Ишь выдумала, замуж! Как раз когда я собралась в Оксфорд. Не поцарапайте обивку!

Ни одна из пассажирок на роль связной не подходила, зато у меня, кажется, наладился слух. И, что немаловажно, я понимал сказанное – а в прошлом это совершенно не гарантировано. На первой благотворительной ярмарке меня ставило в тупик каждое десятое слово: филонить, гамаши, коверкот, непроливайка, штопальный гриб, пасма, гуммиарабик…

И склонность к сентиментальности вроде бы тоже прошла. Миловидное личико барышни (сердечком!) и изящные точеные лодыжки в белых чулочках, мелькнувших, когда она спускалась на перрон, не навевали ни малейших ассоциаций ни с сильфидами, ни с херувимами. Кстати, и те, и другие выговорились без запинки – тоже отлично. Похоже, я полностью излечился.

– Он совершенно про нас позабыл, – проворчала тетушка. – Придется нанимать кукушку.

Гм, кажется, все-таки не полностью.

– Что вы, думаю, нет нужды искать экипаж самим, – возразила барышня. – Дядюшка не мог забыть.

– Тогда где же он, Мод? – Дама расправила юбки, занимая ими всю скамью. – И Герберт туда же? Замуж ей, видите ли! Других занятий не нашлось! Где ей было взять подходящую партию? Ухажеров я запретила строго-настрого, а значит, она связалась с неподходящим. Каким-нибудь прощелыгой из мюзик-холла. – Дама понизила голос. – Или хуже.

– Насколько я понимаю, они познакомились в церкви, – терпеливо пояснила Мод.

– В церкви! Неслыханно! Куда катится мир! В мое время в церкви исполняли священный долг, а не заводили шашни. Попомни мои слова, еще сто лет, и собор будет не отличить от мюзик-холла!

«Или торгового центра», – согласился я про себя.

– А всё эти проповеди о христианской любви! – распалялась тетушка. – То ли дело прежде – о смирении, о том, чтобы знать свое место. И о пунктуальности. Твоему дядюшке не помешало бы послушать… Ты куда?

Мод направлялась к двери на станцию.

– Посмотрю время. Может статься, это не дядюшка опаздывает, а поезд пришел раньше.

Я с готовностью вытащил часы и щелкнул крышкой, надеясь, что не запутаюсь в цифрах.

– И оставишь меня здесь одну? – возмутилась тетушка, погрозив Мод пальцем в перчатке. – Наедине бог весть с кем? Некоторые, – театральным шепотом возвестила она, – только и ждут случая навязаться к одинокой женщине с беседами.

Я захлопнул часы, опустил их в карман жилета и принял самый безобидный вид.

– Чтобы затем, – обличал театральный шепот, – похитить у бедняжки багаж! Или хуже.

– Сомневаюсь, что наши вещи кому-то под силу даже поднять, а тем более похитить, – вполголоса возразила Мод, сразу взлетев в моих глазах.

– Тем не менее я должна за тобой присмотреть, коль скоро братец не явился нас встречать, и мой долг – уберечь тебя от пагубного влияния. – Тетушка мрачно покосилась на меня. – Ни минутой дольше здесь не останусь! Сдайте это все в камеру хранения, – велела она проводнику, которому наконец удалось водрузить кофры и три обширные круглые картонки на багажную тележку. – И не забудьте квитанцию.

– Поезд вот-вот отправится, мэм, – запротестовал проводник.

– Я уже сошла. И наймите нам коляску. С приличным извозчиком.

Проводник в отчаянии оглянулся на поезд, выпускавший огромные клубы пара.

– Мэм, я обязан находиться в вагоне во время отправления. Иначе потеряю работу.

Я хотел было вызваться поискать экипаж, но передумал – чего доброго тетушка примет меня за Джека-потрошителя. Или это анахронизм? Орудовал ли Джек в 1888 году?

– Вздор! Работу вы потеряете, если я сообщу начальству о вашей безалаберности, – пообещала тетушка. – К какой дороге вы относитесь?

– К Большой западной, мэм.