Не сегодня — завтра

У Бона они съехали с шоссе. Неподалеку от центра города Андреас отыскал «Ибис»[10] и припарковался.

— Мне мой отпуск представлялся романтичней, — сказала Дельфина.

Андреас сказал, что не хочет в центр города. Лучше завтра пораньше выехать.

Они сняли номер и вернулись на улицу за багажом.

— Тут даже бассейн есть, — сказала Дельфина. — А что в свертке?

Она дотронулась до занавески, в которую Андреас завернул статуэтку.

— Оставь это, — ответил он и закрыл багажник.

Чтобы немного освежиться, Дельфина решила искупаться до еды. Андреас сказал, он пока выпьет аперитив. Небольшой гостиничный бассейн был огорожен и находился лишь в нескольких шагах от террасы ресторана. Андреас сел за дальний столик и заказал рикар.[11] Дельфину, видимо, не смущало, что посетители ресторана наблюдали, как она спустилась в воду и проплыла несколько дорожек. Она вышла из бассейна, рукой стряхнула воду с коротких волос и вытерлась. Потом завернулась в полотенце и поднялась к Андреасу за столик. Села и начала листать меню.

— Ты здесь хочешь поесть? — спросила она.

— Необязательно.

— Тогда пойдем.

Андреас отправился за Дельфиной в номер и смотрел, как она переодевается. Она надела светло-зеленую юбку из грубого хлопка и тонкий черный шерстяной свитер. Зашла в ванную и вернулась с розовыми накрашенными губами. Андреас ни разу не видел ее такой. Сказал, что она прекрасно выглядит. Задумался, что ему в ней нравится, что понравилось в ней Жан-Марку.

Они пошли по шоссе к центру города. Прошли мимо множества отелей, торгового центра и украшенных старыми винными бочками и виноградными лозами кольцевых поворотов. Весь Старый город был пышно наряжен. В каждом втором доме располагался винный погреб или ресторан. Дельфине захотелось взглянуть на собор. Внутри церковного здания было темно. Нажатием кнопки включались лампы, освещавшие алтарь и наиболее интересные капеллы. Дельфина зажгла свечку. Андреас спросил для кого. Ни для кого, ответила она, про запас.

— Теперь милый Боженька у меня в долгу.

— За один евро вряд ли стоит ждать великого чуда, — сказал Андреас.

Город был полон туристов, они толпились на улицах, сидели за столиками в открытых ресторанах. Андреаса везде не устраивали шум и большое скопление народа. Наконец он сказал, что видел ресторан при торговом центре. Дельфина сперва запротестовала, но потом согласилась.

Когда они подошли к торговому центру, то увидели, что ресторан самообслуживания закрывается через полчаса. Кассирша попросила их поторопиться. Они взяли закуски и заказали блюда. Дельфина выбрала бутылку вина.

Занято было лишь несколько столиков. Одиноко сидящие мужчины, японские туристы и женщина с тремя детьми. Двоих ребятишек она повела в туалет. Третий, мальчик лет семи, остался сидеть за столиком. Он сидел очень тихо, целиком погруженный в себя. Андреасу вдруг стало очень жалко его. Он с удовольствием подошел бы к мальчику, поговорил с ним, купил бы мороженое. Потом вернулись мать и двое других детей.

— Невкусно? — спросила Дельфина.

Андреас сказал, что вспомнил, как ел в таких ресторанах раньше, когда был ребенком.

— Я никогда не мог определиться с тем, чего хочу. Родители торопили меня, и в итоге я всегда выбирал не то. Ждал-ждал, а потом разочаровывался.

Дельфина сказала, ей всегда нравилось есть вне дома. Случалось это довольно редко. А мать готовила так себе.

Гостиничный ресторан был закрыт. В холле сидела группа девочек, разговаривавших по-немецки. Вероятно, это был школьный класс. Они хохотали и громко болтали, перебивая друг друга.

Андреасу вспомнилась поездка с классом после окончания гимназии. Они отправились в Париж — четыре дня достопримечательностей, три ночи в дешевом туристическом отеле. О таком Париже он вспомнил впервые. Это был совсем не тот город, в котором он прожил последние восемнадцать лет. Это был великий город в осеннем убранстве. Воздух был чист как стеклышко, но все обволакивала дымка, сужавшая обзор и затемнявшая края. Движения людей казались замедленными, словно они находились в более плотной атмосфере, чем воздух.

Отель располагался на северо-западе города, в том районе, куда Андреас больше ни разу не заглядывал. Он до сих пор помнил название станции метро, от которой ветка расходилась в разные стороны, — «Ля фурш».[12]

Классный руководитель нервничал и не сводил глаз со своих подопечных. Лишь изредка им выпадал час-другой наедине с самими собой — после экскурсий и музеев, до ужина. Андреас уходил гулять в одиночестве, все больше удаляясь от отеля.

Ему вспомнилась редкая удача, когда он оказался в бистро среди мужчин, выпивавших аперитив, перед тем как пойти домой к детям, игравшим в пинбол, и женам, нетерпеливо прохаживавшимся у больших окон. Никогда в жизни Андреас не чувствовал себя так свободно.