Не сердись, Иможен. Овернские влюбленные. Вы помните Пако?

Они, как могли быстро, стали карабкаться по лестнице, не обращая внимания на расспросы встревоженных жильцов, уже успевших высыпать на лестничную площадку. Остановившись у квартиры Люхи, Мартин тщетно попытался открыть дверь.

— У вас есть дубликат?

Консьержка дрожащей рукой протянула комиссару ключи. Дон Альфонсо вошел, не замечая, что следом идут любопытные. Конча упала там, где он оставил ее несколько минут назад. В руке она сжимала револьвер Мигеля. Дуло его так и осталось прижатым к сердцу. При виде трупа женщины разразились воплями и стенаниями. Они призывали Всевышнего, Богоматерь и всех святых, недоумевая, что могло толкнуть такую порядочную женщину, как сеньора Люхи, на подобный поступок. Консьержка повернулась к дону Альфонсо:

— Вы ведь из этой квартиры вышли, сеньор?

— Да… я приходил сообщить, что ее супруг пал при исполнении служебных обязанностей.

Рыдания и стоны возобновились с удвоенной силой. И снова причины трагедии объяснила консьержка. Призвав всех к молчанию, она торжественно изрекла:

— Если хотите знать мое мнение, la pobrecita наложила на себя руки, потому что не мыслила жизни без своего мужа… И за это Господь ее простит!

Комиссар вздохнул: этого он и ожидал. Соседи, высказавшись в том же духе, тихонько вышли из квартиры. Дон Альфонсо и консьержка снова остались вдвоем.

— Лучше ничего пока не трогать, верно?

— Да, действительно, лучше не трогать… Я сделаю все, что нужно.

Они заперли дверь и бок о бок пошли вниз.

— Вы думаете, их похоронят вместе?

— Не знаю.

— А надо бы! Уж как эти двое друг друга любили — ни разу не видала ничего подобного!