Не сердите добрых принцев!!!

— Я верил. — Оглянувшись на отца, счастливо ухмыльнулся Зак, — как тревога исчезла… так и подумал… ну неужели они не выдумают… какой-нибудь трюк?

— Тан… — Осторожно потеребила принца за рукав Анюся, — Он чё… думает… это Хабер?

— Ну почему обязательно Хабер… Гистон у него учителем раньше был… в магии природы. Надеюсь… там… они оба. — Ответил за зятя Сейден, с удовольствием поглядывая на взволнованное личико магини.

Пожалуй, прав Танио, вполне можно ее оставить здесь, пока они сходят в поместье, проверить, что случилось. Хотя лично он, Сейден, предпочитает думать, что Зак просто соскучился по любимой жене, а поскольку в последние дни слишком много нервничал, вот и чудится ему… всякая дрянь.

— Зак, а ты их еще не слышишь? — Волновался Танио, бдительно следя, как на горизонте быстро растет пышный, ярко-зеленый шарик.

— Не совсем точно. Боюсь ошибиться. Они оба носят амулеты… чтоб я не подслушивал их секреты… мирового уровня. — Ехидно хмыкнул немного повеселевший маг. — Тан, ты давай, снимай свои заклинания, а то через пяток подзвонков врежемся во что-нибудь. Бариз уже волнуется, только сказать мне боится.

— Как скажешь. — Кивнул принц и убежал на корму.

— За-ак… ну что? — В который раз нетерпеливо дернула учителя Анюся.

— Сейчас увидим. — Непреклонно качнул головой маг.

Шлюп аккуратно причаливал к выплетенным из гибких стволиков мосткам, наподобие тех, с которых он так любил рыбачить в детстве. Да и нырять с них интереснее, разбежишься, прыгнешь с визгом… брызги до берега, мать укоризненно уши затыкает…

Да что же там у них такое произошло, если от невинного воспоминания у него горло перехватывает?! Что маги живы оба, он уже понял, сохранился на Гистоне след от его сторожки. А Хабера он всегда по отзвуку материнской защиты опознаёт. Не из вредности не стал говорить друзьям и отцу, а чтобы не портить приятный сюрприз.

Мягко легли на мостки простые сходни, и прыгнул туда же прямо через борт легкий, как ветерок, Танио.

Пронесся в оплетенную цветущей лианой арку из тандука и исчез где-то в глубине островка. А следом уже летела Анюся, умудрившаяся первой заскочить на сходни. Затем уверенно зашагал отец. Зак хмыкнул и, мгновенно соорудив портал, вошел в него. Перемещение на ближние расстояния всегда было его коронным трюком. Вышел на чисто вымытую палубу и на миг засомневался, а туда ли попал. Однако почти сразу увидал отца, обнимавшего высокого человека, похожего на него теперешнего, но лет на тридцать моложе и саркастически хмыкнул, вспомнив, как матросы считали его отцом Гистона. Оказывается, маг сбросил ради путешествия свою обычную иллюзию и гуляет в натуральном облике.

Заметил мелькнувший в дверях каюты край легкой цветастой юбки, в которой щеголяла на корабле его ученица и шагнул вслед за Анюсей.

И натолкнулся в полутьме на остолбенело замершую магиню, недоверчиво разглядывающую худощавого человека, спящего в странной кровати с высокими бортиками.

— Ну, и что ты тут застряла? — Подтолкнул её учитель.

— Зак… а это… кто? — Испуганно шепнула ученица.

— А это и есть наш Хабер! — Разглядывая впалые щеки и бледную кожу моложавого темноволосого мужчины, слегка похожего на аганца, язвительно хмыкнул маг.

Ну да, вроде мать говорила, что кто-то из его родителей был родом с юга.

И, похоже, магу очень неслабо досталось, раз он до сих пор не поднимается с постели. Как жаль, что нельзя снять с него амулет и просмотреть воспоминания. Чтоб иметь представление, что же такое нелегкое выпало на долю их рассудительного главы.

— Зак… — Недоверчиво тянула Анюся, — Но он же… совсем не похож!

— А я на себя похож? — Насмешливо хмыкнул учитель. — Только тут всё наоборот. Это и есть его настоящий вид. А во дворце он для солидности носит иллюзию. Ты давай, выходи отсюда потихоньку, пусть он отдыхает. Я скоро приду, мне нужно тебе кое-что важное сказать.

Посмотрев вслед вышедшей из каюты ученице, маг легким движением пальцев набросил на спящего заклинание целебного сна и простер над его головой чуткие руки. Нет, лечить Хабера и питать магической силой будут отец с Танио. А Зак давно хотел немного стереть ту непонятную темную дымку над сознанием мага, что ощущал только он один. Какой-то почти незаметный след сильной обиды или разочарования, быть может, безответной любви или невосполнимой потери. Что-то, что не уходит само и не дает свободно жить дальше, мучая и мешая чувствовать счастливым себя и делать счастливыми других. Убрать это мог только Зак, но никогда бы открыто не решился предложить такую операцию главе. Зная из собственного опыта и наблюдений за другими, что именно воспоминания о своих промахах и неудачах некоторые люди берегут особенно крепко. Одни для того, чтоб не повторить прошлых ошибок, а кое-кто любит иногда припомнить прошлую боль, чтобы иметь повод пожалеть себя под настроение. И лишь немногие, такие как Хабер, тщательно прячут эти воспоминания как свидетельство мимолетной, недостойной слабости и никогда не признаются в их наличии.