Не сердите толстяка

Радостно хохоча, рванул подальше от этих психов, стягивая через голову футболку. Батя с посохом и бабуля с метлой кинулись за мной. Спросите, откуда метла? Ну, а чего бабка свистела? Вот-вот… Гремело в доме — это метла из кладовки вылетала. Так что бегу по кругу, даже пару раз по стенкам прошлось пробежаться, уж больно семейка у меня резвая. Но в результате особо удачного акробатического трюка с риском для жизни (а вы попробуйте пробежать вверх по стене, перекувыркнуться назад через голову и при этом снять штаны), на землю я уже не вернулся. Активно хлопая крыльями, устремился ввысь. Кар-р-р! Местные голуби, завидев здоровенного ворона, дёрнули врассыпную. Стоять! Бояться!

— Кар-р-р!

Мать моя ведьма, я уже и забыл, как это здорово — летать. Бабка злобствовала, не разрешала — нельзя мол, болезный я.

Сделав победный круг, заметил, что бабуля машет руками и взбирается на метлу. Так, кажется, снаряжается погоня. Ну а чего? Вон батя из дому бежит, кажись, амулет невидимости прёт. Пора линять! Самое главное-то сделал, предков помирил. Вон как они дружненько меня матом-то кроют. Кар-сота!

Ну да в эту игру можно поиграть и мне. Заваливаюсь вниз и низенько-низенько, прижимаясь к земле, делаю ноги, то есть крылья. Какой-то наглый котяра, притаившись на ветке клёна, подкрадывается к воробью. Мря-я-я-я-у-у-у-у. Хряпсь. Кошак, сбитый моей могучей тушкой, приземляется на лапы и ошалело трясёт башкой. А нечего маленьких обижать. Я — Князь Неба! Пичуга благодарно чирикает, я же, царственно кивнув, устремляюсь дальше. Некогда принимать благодарности, я в побеге. «С Одесского кичмана, бежали два уркана-а-а-а». О! Голуби! Сидят и с наглым видом трескают хлебушек, который им крошит какой-то мужичок. Иду на бреюще-е-ем. И-эх! Красота. Пернатых просто смело, как будто взрывной волной, а мужик с ногами заскочил на лавочку и прикрыл голову руками. Прости, дядя, я не хотел. Да шучу я-а-а-а! Хотел!!!

И-эх, кажется, от бабули оторвался, фиг она меня найдёт, так что полечу-ка я… Хм. А куда? Нет, понятно, что будь сейчас хотя бы июнь месяц, и народ потянулся бы на пляжи, то ясно, что путь лежал бы на нудистский пляж. Знаю я пару местечек… Но не в мае же месяце. Так что полечу-ка я… О! Точно! Это сладкое слово — месть!

Лет этак пять назад, когда мне было пятнадцать. Хотя стоп, шесть лет назад, точно. Всё время забываю, что свой последней день рождения провалялся в коме. Ну да ладно, тогда я только-только освоил полёты и, собственно, как всегда в таких случаях, сбежал из дома. Ну надоело, что за мной вечно таскалась бабка на своей метле, хотя в исключительных случаях её заменяла Тома.

С эстетической точки зрения это было куда приятней, но по своей занудности: «Туда не летай, сюда не лети. Смотри под крылья, не споткнись», — она была далеко впереди бабули моей. Так что, улучив момент, свинтил и, радостно хлопая крыльями, полетел на свободу. Так как дело было летом, то, наверное, не надо рассказывать, куда я направился? Вот-вот, именно туда — на пляж, за город.

Может быть, кто-то не в курсе, но вОроны и ворОны не особенно дружат. Вот и я повстречал на своём пути стаю, десятка эдак в полтора штук. Они даже обалдели сперва от такой наглости, но быстро пришли в себя и решили прервать мой полёт. Прибить, в общем. И им это почти удалось, спасла меня только природная смекалка и колдовской талант. Получив пару нехилых ударов клювом, я так перепугался, что превратился в человека прямо в воздухе и рухнул вниз. Естественно, никто не ожидал от меня такого гениального во всех отношениях отступления. Ну и, как вы понимаете, раз я живой, а не разбил буйну голову о землю, превратиться в птицу и не убиться мне удалось. Пусть и приложился слегка клювом о поверхность. А дальше оставалось только взглянуть наверх, увидеть толпу желающих меня добить и вновь стать человеком. Потом — пара тройка могучих оплеух особо шустрым и всё. Птички рванули в небеса, но улетать не собирались. Видимо, думали, что мне это надоест, и я вновь поднимусь в небо, а там они меня достанут.

Но не тут-то было, дураков нет. Ситуация, конечно, сложилась аховая. Сижу в чистом поле, с голым задом. Солнышко палит не по-детски, вроде бы и дорога с машинами виднеется невдалеке. Но я то голый. Вот так они меня почти до вечера и караулили. Обгорел страшно, но лечиться даже не пытался. Так как мне ещё надо было умудриться долететь до дому. А сил после стольких превращений почти не осталось.