Не шутите с боссом!

А впрочем, мне все равно. Рано или поздно выпустит — куда он денется. Это главное.

48

Похоже, Вячеслав Павлович принял то же самое решение, что и я. Он даже не думал ко мне приближаться. Молча уселся за такой же стол на другой стороне импровизированного класса, не глядя в мою сторону достал из сумки стопку документов и принялся их изучать, делая пометки.

Ого, а он оказался куда подготовленнее, чем я! У меня с собой — только пустой блокнот и телефон, от которого без связи вообще никакой пользы в плане развлечений.

Я переместилась от стола к окну. Так можно было хотя бы наблюдать за тем, как едут машины. Не слишком увлекательное зрелище, но когда альтернатива — Вячеслав Павлович, на которого смотреть и не таять при этом, как кусок мороженого на жарком солнце, категорически невозможно, то и машины вполне сойдут. Вот проехали — пять белых и две красных… И еще грузовик.

Какое-то время мы провели в полной тишине, и я с каждой подсчитанной машиной все больше закипала. Даже сейчас, даже здесь ему совершенно нечего мне сказать? Он так и будет пялиться в свои дурацкие документы, хотя хочешь не хочешь, а мы вынуждены тут торчать, пока кое-кому остроумному не придет в голову нас выпустить?!

— Сделайте что-нибудь, — потребовала я, отворачиваясь от окна, и сердито посмотрела на своего бывшего босса. — Я не могу торчать тут весь день, у меня дела.

— Ерунда, нет у вас никаких дел. Насколько я понимаю, все это, — он неопределенно провел рукой вдоль мебельных завалов, — имитирует какие-то там курсы?

— Значит, у вас есть дела, — не сдавалась я.

— И у меня нет, — спокойно парировал Вячеслав Павлович. — Я рассчитывал, что освобожусь только к вечеру.

— Так что, мы тут и вправду до вечера?

Вообще-то я рассчитывала хоть на какой-то перерыв. Обед там… Или ланч. Или кофе-брейк. Или всего перечисленного и побольше. Разве не ради этого людей посылают на курсы и конференции?

Вячеслав Павлович равнодушно пожал плечами.

— А мне-то откуда знать? Спросите своего нынешнего босса.

Я чуть не зарычала. Ну как можно быть таким отвратительным и злопамятным?! Но, видимо, как-то можно…

— И вы так и собираетесь тут сидеть и ничего не делать?

Он перевернул листок, испещренный ровными строчками.

— Ничего не делать — не слишком точная формулировка. В ближайшие пару часов мне есть, чем заняться.

Я посмотрела на бывшего босса взглядом, полным ненависти, и снова развернулась к окну. Да пусть хоть засыплется своими бумажками, а от меня больше не дождется ни слова. Я… Я буду считать машины. Исключительно белые машины. Они самые грязные!

Если Александр думал, что мы помиримся из-за совместного заточения, он крупно облажался. Впрочем, может, он с самого начала хотел, чтобы мы расстались окончательно и бесповоротно. Для этого нас тут и запер.

А может, он предположил, что сила нашей ненависти такова, что из этой комнаты и вовсе выйдет только кто-то один, и сейчас делает ставки. Если так, то он недалек от истины. Желание пристукнуть бывшего босса росло с каждой минутой. А потом выбраться наружу и сделать то же самое с боссом нынешним.

— Ну и как работается на новом месте? — раздался вдруг голос за спиной.

Я оглянулась. Вячеслав Павлович отложил в сторону документы и уже шел в мою сторону. Куда это он собрался? Что ж ему на месте-то не сидится?! Ой, мамочки…

— Отлично работается, — уверила я, настороженно наблюдая за его приближением. Ужасно хотелось окончательно развернуться и встать спиной к окну, прикрывая свой беззащитный тыл. Но это бы означало готовность к разговору, а я же не собиралась выяснять отношения, да? — Я бы сказала: просто прекрасно.

— Рад за вас, — вкрадчиво сказал Вячеслав Павлович. — Это очень важно заниматься делом, которое нравится.

— Я и до этого занималась тем, что нравится, — отрезала я, вцепляясь пальцами в подоконник.

Может, хотя бы форточку приоткрыть? Как-то тут становится жарковато. И душно, аж голова кружится. Запах свежей краски, ремонт, все такое….

— В самом деле? — бывший босс изогнул бровь. — А мне вот казалось, что вам нестерпимо скучно перекладывать бумажки, следить за встречами и варить кофе.

— Ключевое слово здесь «казалось», — выпалила я.

— Неужели? — Он подобрался еще ближе, и я почувствовала, что моя непоколебимость и непримиримость вдруг становится не слишком непоколебимой и непримиримой. — Мне казалось, что по-настоящему интересно работать вам было только в тот короткий промежуток времени, когда вы готовили грандиозную пакость… Вот тогда и энтузиазма хватало, и глаза горели…

Все верно, да. И глаза горели, и энтузиазм зашкаливал. Но это было лишь следствие. А вот причину Вячеслав Павлович вычислил неправильно… Совсем неправильно. Что-то не так у него с причинно-следственными связями. Кто же виноват, что сразу после «грандиозной пакости» наши регулярные совещания прекратились, а сам он превратился в кусок льда?

— И поэтому… — прищурилась я, — вы решили организовать мне дополнительное веселье, меня не спрашивая?